Человек государев 2 - Александр Горбов

— Знаю-знаю. Сочинять начал?

— Ой, не то слово! Что со службы-де за вами каждое утро коляску присылают. И возвращаетесь вы тоже обязательно на ней, не может ведь такая важная персона пешком ходить. Что прибыли вы недавно, в городе всего два месяца. Откуда — не говорили, потому как не имеете права, но он, Викентий, мол, сразу понял: из заграницы. Что супруги у вас пока нету, но это лишь оттого, что выбор слишком большой, определиться не можете. Все самые богатые невесты города по вам с ума сходят и ждут не дождутся, покуда сватов пришлёте. Что о службе вам, конечно, рассказывать строжайше запрещено, и запрет вы соблюдаете неукоснительно. Разговариваете только с самыми надёжными и доверенными людьми. И лицо такое сделал, чтобы ясно стало: такой человек на весь город один, и это он.

Аглая попыталась изобразить лицо, которое «сделал» Викентий. Получилось до того уморительно, что я, не удержавшись, рассмеялся.

А Аглая продолжила:

— А дальше Викентий начал было рассказывать, как вы Куропаткина с этой штукой магической поймали. Но тут уж я не выдержала! Это всё-таки меня касается, а Викентий сейчас такого наплетёт, что хоть стой, хоть падай. Подошла и говорю: «Здравствуйте, барышня. А вы, извините, пожалуйста, кто такая будете?» Она взглянула — сперва недовольно, что я вмешалась, а потом руки к лицу поднесла вот так, — Аглая закрыла ладонями лицо, — и говорит: «Ах, милочка, я бы и рада рассказать вам всё, но не могу вспоминать эту историю без слёз!» Викентий снова встрепенулся и давай расшаркиваться. Да милое дитя, да проходите в комнаты, да что же мы на пороге стоим, никакого романтизьму! А я ей дорогу загородила, будто бы случайно, и спрашиваю: «Ну хоть зовут-то вас как? Откуда вы знаете Михаила Дмитриевича? Он целыми днями на службе пропадает, ему знакомства заводить некогда». Тут у неё глаза забегали, и как раз хозяйка идёт. Увидала, что Викентий эту фифу за локоток держит, губы поджала да как громыхнёт: «Что вам угодно, сударыня?» Знаете ведь, наверное, какая Агриппина Аркадьевна ревнивая. У нас тут постоялица единственная, вдова Богорадова, которой восемьдесят один год. Других одиноких женщин нету.

— Да, знаю, — кивнул я. — Дальше-то что?

— А дальше всё. Барышня эта, сразу видать, пройдошливая. Как хозяйка показалась, так она тут же поняла, что на мякине её не проведёшь, Агриппина Аркадьевна — не Викентий. Начала лепетать, что она, мол, знакомая Михаила Дмитриевича, хотела с ним повидаться, но, коли его дома нету, то после зайдёт. Фырь — и упорхнула… Это и впрямь ваша знакомая была?

— Да откуда же мне знать? Я ведь её не видел. Как она выглядела?

— Глаза серые, быстрые, так и зыркают туда-сюда. А волосы чёрные, стриженые.

Я с самого начала был почти уверен, что знаю, кто эта визитёрша. При упоминании стриженых волос сомнений не осталось. Пробормотал:

— Вот оно что.

— Знаете эту барышню? — Аглая пытливо заглянула мне в глаза.

— Увы. Имел счастье познакомиться.

— Как-то вы не особенно счастливым выглядите. Неужто она правду сказала?

— О чём?

— О том, что какая-то там история произошла. — Аглая продолжала испытующе смотреть на меня.

— А сама как думаешь?

— Думаю, что врёт она всё! Не такой вы человек, чтобы с девушкой дурно обойтись. Вы порядочный.

Я улыбнулся.

— Спасибо, порадовала… А эта барышня — репортёрша из газеты. Нам о своей службе рассказывать запрещено, а ей очень хочется вызнать. Вот и пришла сюда. Думает, наверное, что от хозяев или жильцов чего-нибудь разузнать сможет.

Аглая всплеснула руками.

— Вот оно что! А Викентий-то наш и рад, соловьём разливается! Уж этот про вас такого расскажет! И то, что было, и в особенности то, чего не было.

— Да уж. Викентий может.

Аглая вдруг ахнула.

— То-то она перед тем, как уходить, Викентию прошептала что-то! Я далеко стояла, не разобрала, а она, видать, шепнула, что ещё придёт, ждите. А то, может, и место назвала, куда ему приходить, с этакой станется. И там уж, когда никто мешать не будет, она у Викентия всё про вас выспросит! Сегодня-то ему не улизнуть было, хозяйка после того, как эта дамочка приходила, настороже. Ну так Викентий ведь страсть до чего хитрый! Утекает, будто вода в песок. Рано или поздно выберет момент да удерёт. Не сегодня, так завтра.

— Ничего страшного. Пусть удирает.

— Почему?

— Ну, во-первых, потому, что всё, что он может обо мне рассказать, плод его воображения. Барышню за этакий сенсационный материал из газеты уволят с треском. А то и под суд отдадут за клевету на представителя Государевой Коллегии. А во-вторых, я собираюсь найти эту барышню раньше, чем она встретится с Викентием, и настоятельно попросить её оставить меня в покое. Спасибо за то, что предупредила.

— Пожалуйста! — Аглая раскраснелась от удовольствия. — Я как чувствовала, что не простая эта дамочка. Больно уж пронырливая. Хоть и волновалась я, конечно.

— Почему?

— Ну… Вдруг она вам нравится, — Аглая порозовела и отвела глаза.

— А если бы нравилась, то что?

— Ну… — Она помолчала и вдруг решительно шагнула ко мне. — Я ведь вас даже не поблагодарила за то, что вы для меня тогда сделали! За Куропаткина. За то, что от наговора избавили…

— Да как же не поблагодарила? Ты сказала: «Спасибо, Михаил Дмитриевич», я это очень хорошо помню.

— Ах, да я не о том!

Аглая шагнула ещё ближе. Полуприкрыла глаза и потянулась ко мне губами.

Я обнял её и поцеловал. Захребетнику мысленно показал кулак. Пусть только попробует вмешаться!

И понял вдруг, что Захребетника не чувствую. Исчез. Он, оказывается, умел деликатно отворачиваться.

Глава 9

Тень у окна

Я был уверен, что неутомимая просто Мария в покое меня не оставит, и оказался прав.

Утром слежки за мной не было. Проспала репортерша, должно быть. А может, ждала, пока к Дюдюкинскому дому подадут обещанную Викентием коляску, и момент, когда я выходил, проворонила. Как бы там ни было, Захребетник объявил, что «хвоста» (так он называл слежку) нет. Зато когда мы с Саратовцевым в два часа пополудни вышли из Коллегии,