Человек государев - Александр Горбов

class="p1">Я подбежал к упавшим бандитам. Огнестрельное оружие нашлось только у одного, у второго я вытащил из-за голенища сапога нож. И быстрым шагом пошел прочь. На ходу убрал в кобуру собственный револьвер, тот, что забрал у вора, спрятал за пазуху.

Во внутреннем кармане шуршало. Когда успел сунуть туда пачку ассигнаций, я не помнил.

«Деньги нам пригодятся», — объявил довольный Захребетник.

Я промолчал.

«Слушай, ну чего ты дуешься? Это же ворьё! После того как ты им навалял и оружие отобрал, они бы тебя в покое не оставили. Нашли бы способ подкараулить. Я всего лишь сработал на опережение».

— Как ты попал к ним в логово?

«Да просто из дома вышел! Тебе-то хорошо — накидался с Зубовым и дрыхнешь. А мне скучно! Дай, думаю, пройдусь немного. Воздухом подышу».

— Воздухом, ага. Так я тебе и поверил.

«Ну, заодно и по сторонам поглядеть, чего уж. Чтобы два раза не выходить. И, не поверишь, — десятка шагов по переулку не прошёл, как тут этот».

— Кто?

«Да пёс его знает, фамилию не спрашивал. Иду, слышу — догоняют. Явно же не для того, чтобы лотерейные билеты предложить. Ну, я обернулся и встретил как положено».

— А как положено — это прямым в челюсть?

«Ну… Примерно. А потом думаю: этот гусь ведь наверняка не первый час по улицам шарашится! И я не первый, к кому он полез. И такие, как он, в городе наверняка ещё есть… Я и говорю ему: отведи-ка меня в вашу малину».

— А он так вот запросто взял и отвёл?

«Ну, не сразу. Поломался для приличия… Но зато уж, когда я уговорил, до того тихий и кроткий стал, что любо-дорого смотреть! Отвёл как миленький. А там уже… Не знаю. Как-то само пошло».

— Пошло. Угу… Ты вообще понимаешь, что наделал⁈

«А что я наделал? Эти мерзавцы хотели у тебя деньги отобрать, от самого вокзала пасли. И рано или поздно отобрали бы, это как пить дать. А теперь они ни у кого ничего не отберут. И мы с тобой не в накладе. Как по мне, так вечер удался».

— То есть, четыре трупа — это, в твоём представлении, «вечер удался»?

«Ай, да какие там трупы? Нашёл, чем голову забивать. Эти нечестивцы сами для себя такую участь выбрали. Не я бы их ушатал, так другая банда на ножи поставила. Или друг друга бы перерезали, спьяну да со злобы. Деньги от одних грешников к другим перетекли, только и всего. А теперь эти деньги — наши. Чем плохо?»

Я только головой покачал.

На следующий день, выспавшись как следует, отправился прогуляться по городу. Быстро убедился, что Захребетник прав: преследовать меня больше никто не пытался. Я дошёл до набережной, купил у разносчика газету и присел на скамейку под липой. На второй полосе газеты увидел заметку.

'На окраине города обнаружены погибшими участники банды, не дававшей покоя запоздалым прохожим! Полиции долгое время не удавалось выйти на их след. Сегодня двое бандитов найдены застреленными в переулке, ещё два трупа обнаружены в жилом доме неподалёку. Личность хозяина дома устанавливается. Жители окрестных домов слышали выстрелы, но свидетелей злодеяния нет. Всех, кто может сообщить подробности происшествия, просим обращаться в редакцию газеты.

Специальный корреспондент Норд А.'.

«Ну вот, — ухмыльнулся Захребетник. — Что-то я сомневаюсь, что в редакцию выстроилась очередь из желающих сообщать подробности. Осталась нам с тобой ерунда — дождаться Корша».

Глава 7

Его высокородие

Дождавшись наконец нужного дня, я отправился к особняку на Горской улице второй раз. Открыл мне тот же лысый дворецкий.

— Добрый день, милостивый государь, — отвесил он лёгкий поклон. — Прошу вас, проходите. Я доложу Ивану Карловичу о вашем приходе.

Оставив меня в прихожей, он торжественно удалился. Я огляделся и тихонько вздохнул. Сразу было видно: здесь живёт обеспеченный дворянин, не чуждый хорошему вкусу и роскоши. Похожая мебель, кажется, того же мастера, была и в нашей усадьбе.

Стоило мне подумать о доме, как накатила глухая тоска. Вспомнились отец с матерью, сёстры и старший брат. Пришлось потереть пальцами глаза, чтобы сдержать злые бессильные слёзы. А следом меня захлестнула холодная ненависть. Я выжил! И смогу отомстить за всех них. Обязательно! Всем!

«Сможешь, — шепнул в голове голос Захребетника. — Я дал слово и помогу. А теперь соберись, ты должен сделать то, что обещал. От сегодняшнего разговора зависит слишком многое».

И тут же он подновил оттаявшую заморозку на моих чувствах. Мне сделалось легче, и я гордо выпрямился, придавая себе уверенный вид. Да, Захребетник прав — нужно быть сильным и не раскисать. Время оплакивать близких прошло, настало время собирать камни.

— Прошу, милостивый государь, — появился дворецкий и жестом пригласил меня следовать за собой. — Иван Карлович примет вас в Синей гостиной.

Мы прошли по коридору, стены которого были увешаны картинами. Хозяин дома, похоже, испытывал страсть к импрессионистам и собрал целую коллекцию полотен, больше похожих на цветные пятна, а не на пейзажи.

— Вам сюда, милостивый государь.

Дворецкий распахнул двери, пропуская меня в комнату, и тут же затворил их за моей спиной.

Синяя гостиная оправдывала своё название на все сто процентов. Небесные обои на стенах, обивка мебели цвета индиго, тёмный кобальтовый ковёр на полу. На стенах, в рамах картин, плескалось море лазурных оттенков.

В первый момент я слегка опешил от обилия синего и не сразу заметил хозяина дома. У окна, в кресле, шевельнулась фигура в домашнем халате: Иван Карлович Корш был худ, лицом напоминал хищную птицу, а взгляд имел пронизывающий, как у змеи. Голос же его звучал властно, выдавая человека, привыкшего приказывать.

— Вы отвлекли меня, молодой человек. У вас есть ровно три минуты, чтобы изложить ваше дело.

Я поклонился.

— Разрешите отрекомендоваться, ваше высокородие. Михаил Дмитриевич, боярин рода Скуратовых.

Корш удивлённо поднял правую бровь.

— Не припомню, чтобы имел дело с вашей семьёй. Или я ошибаюсь?

— Нет, ваше высокородие. Меня к вам направил Николай Никанорович Егоров.

Вытащив из внутреннего кармана письмо, я отдал его Коршу и отступил на пару шагов.

— Хм… Старый лис ещё жив? Давненько я не получал от него весточек.

Он взял со столика серебряный нож для бумаг и ловко вскрыл конверт. Развернул лист, нацепил на нос пенсне и принялся читать. В тишине Синей гостиной было слышно только тиканье больших напольных часов да