Курс по соблазнению. Секс против дружбы - Юлия Крымова

Как бы там ни было, сейчас мне в разы труднее совладать с волнением и стыдом.

А что, если я стонала ночью имя друга? Ведь, кажется, Костя всё про меня знает. И про то, что подглядывала. И про то, что позволила шальной фантазии разгуляться во сне.

До чёртиков боюсь увидеть в его глазах немой вопрос: «Ну как? Понравилось?». Поэтому стараюсь максимально ограничить наш зрительный контакт и занимаю себя готовкой завтрака.

— Может, нужна помощь? — спрашивает Аверин, окидывая взглядом набор продуктов, что я достала из холодильника.

Надо сказать, по его содержимому ясно, что друг не бедствует и в питании себя не ограничивает. Различные виды сыров. Несколько упаковок маринованных стейков. Овощи и фрукты.

Интересно, он сам готовит? Или это делают те, с кем он просыпается после бурной ночи? Как та рыжеволосая, например.

Почему-то не хочется представлять её на этой кухне, жарящей глазунью. Возможно, просто она не приятна мне как человек? И рядом с другом мне хотелось бы видеть более искреннюю и настоящую. Только сам Аверин, кажется, иного мнения.

Вчера мне было не до экскурсий. Но с утра я успела рассмотреть всё как следует и сделать вывод, что Костя живет один. Постоянной девушки у него нет и в помине. Иначе бы повсюду в интерьере прослеживалась женская рука в виде пушистого коврика у дверей или симпатичной подставки для щеток в ванной. Ведь мы всегда неосознанно пытаемся добавить чуточку уюта и красок вокруг нас. Но ничего такого я не вижу. Всё по-мужски минималистично. На полках чисто мужской набор косметики. Полное отсутствие разноцветных баночек с масками и скрабами.

— Нет, позволь хоть так отблагодарить тебя за ночлег, — отзываюсь, разглядывая, где включается плита.

Я жарю яичницу с овощами на манер еврейской шакшуки и жалею, что всё-таки не придумала для Кости занятие. Всё это время он сидит на высоком барном стуле и за мной наблюдает. Не открыто. Нет. Он что-то клацает в телефоне, при этом параллельно следит за моими действиями. Можно подумать, что Аверин переживает, как бы я не стащила что-нибудь себе в рот раньше времени. Однако помидоры, которые я суетливо нарезаю, его мало волнуют. А вот щека, кажется, у меня такая же красная, как и эти перезрелые томаты. И всё от его взгляда.

— Сделаешь для нас кофе? — киваю в сторону кофе-машины, всё же не выдержав столь пристального внимания. — Капучино подойдёт.

— А Никита, что пьёт? — уточняет Аверин, засыпая зёрна.

Уверена, задай я подобный вопрос его отцу, и тот бы вряд ли ответил. Игорь ни разу не интересовался, что любит сын. Поэтому обычная вежливость со стороны друга кажется мне чем-то сверхъестественным.

— Если не сложно, сделай ему чай с лимоном.

Только жаль, друг опять зря старается. Никита решил бойкотировать ещё и завтрак. Интересно, насколько хватит его упрямства?

— Человек может прожить без еды до десяти дней, — комментирует Костя, видя, что я переживаю из-за импровизированной голодовки сына. — Так что пропуск двух приёмов пищи ещё не смертелен.

Да-да. Знаю. Спасибо, что пытаешься успокоить мою мнительную материнскую натуру.

— Тебе во сколько на работу, Кость? Я договорилась о просмотре квартиры и думаю, через час мы освободим твою спальню.

— У меня сегодня только вечерняя тренировка, — сообщает друг. — Так что с удовольствием побуду вашим таксистом. В каком районе квартира?

Давлюсь яичницей, понимая, что избавиться от компании Аверина в ближайшие пару часов не получится. Как выжить? Где найти силы вести себя так же непринуждённо, как и раньше? Если от одного случайного касания, когда Костя задевает моё колено своим, меня шарахает, будто от удара током.

— Ты чего, Ксень? — удивляется друг, глядя как я резко дёргаюсь и проливаю на себя кофе.

— Ничего, — бурчу, подскакивая с места и направляясь к раковине. — Не мог бы поаккуратнее.

На светлой майке тут же расползается коричневая клякса. Такая же липкая и грязная как мои непрошенные мысли.

— Прости. Постараюсь больше не дотрагиваться до тебя, — хмуро отзывается Костя, отчего мне хочется дать себе подзатыльник.

Мой недовольный тон пригодился бы в самой длинной очереди какого-нибудь госучреждения. Хамить и ругаться с теми, кому «только спросить» вышло бы в самый раз. Но никак не для общения с человеком, который пытается помочь. Искренне. Сам.

Весь путь, что мы едем по указанному в объявлении адресу, в машине царит абсолютное молчание.

Я нервно кусаю губы и ругаю себя за то, что на пустом месте обидела друга. Разве он может знать, что моя крыша, кажется, куда-то медленно ушуршала? Что всё время, пока мы завтракали, я представляла его без футболки. Что от одного мимолётного прикосновения под столом моя кожа покрылась мурашками.

Надо бы извиниться и списать всё на нервное напряжение, но Костя на меня практически не смотри. Сначала сосредоточен на дороге. Затем без конца переключает радио, по которому звучит лишь раздражающая болтовня.

Никита тоже не выходит из своего обиженного образа. Заткнул уши наушниками и отстранённо прикрыл глаза. Ну настоящий рак-отшельник. Спрятался в свой домик и никак не хочет идти на контакт.

В таком же гробовом молчании мы осматриваем квартиру. Разница лишь в том, что вместо пустых разговоров радиоведущих нас сопровождает непрекращающийся монолог риелтора. И, к сожалению, нельзя нажать на кнопку и выключить его.

Миниатюрная брюнетка, на вид младше нас с Костей, болтает без остановки, чем напоминает мне единственную подругу матери — Галину Петровну. Её верного, но не всегда надёжного информатора. Та тоже тараторит, что слово вставить не успеваешь.

— Месторасположение квартиры отличное: район не самый плохой, и от метро недалеко. Лифт бывает не работает, но этаж всего лишь пятый, можно и пешком. Мебель хоть и старая, зато свою не надо тащить. Ремонта нет? Зато с животными пускают. Соседи спокойные, что редкость.

Это, видимо, те, которые курили в подъезде и проводили нас запахом недельного перегара.

— Площадку во дворе видели? Новая! — с гордостью сообщает риелтор. — В том году перед выборами поставили. Ещё и комплекс уличных тренажёров обещали установить.

Судя по её словам, это просто Рай на Земле в московском Алтуфьево.

Нет, действительно есть районы похуже. Не знаю как сейчас, но в детстве на слуху было Гольяново, Чертаново, Орехово. Почти каждый выпуск криминальной хроники включал в себя сюжет именно оттуда.

— Ксюш, ты запахом этим противным, что ли, надышалась? — округляет глаза Аверин на моё «Мы остаёмся».

Не желая спорить и что-то доказывать, спускаюсь в машину за чемоданами.

В реальности квартира кардинально отличаются от тех фото, что были в