Курс по соблазнению. Секс против дружбы - Юлия Крымова

Но обычные движения кажутся чем-то сверхъестественным. Нереальным.

Ты не должна смотреть… — шепчет остаток здравого смысла.

Только как-то слишком тихо шепчет.

Или просто внутри меня неожиданно проснулась оголодавшая женская сущность, которая никогда не видела вживую красивое мужское тело.

Именно она вопит: «Смотри! Смотри! Смотри!».

Ведь оказывается, когда по телевизору показывают всяких накаченных спортсменов, это и близко не то же самое, что лицезреть воочию. Зрелище просто завораживает. И сдвинуться с места выше моих сил.

Мое тело, как и мой разум сейчас мне не подвластны.

Как бы не силилась, я не могу отвести восторженный взгляд от рельефного мужского тела. Смуглого. Усыпанного прозрачными мокрыми бусинами. Они неспешно стекают, будто не хотят покидать мускулистую фигуру. Из последних сил цепляются за редкие темные волосы, покрывающие руки. И зачарованная, я с раскрытым ртом наблюдаю за всем этим великолепием.

Нервно сглатываю, когда глаза, не спрашивая разрешения, соскальзывают на крепкие мужские ягодицы. Но тут же возвращаются обратно к рукам, что неспешными движениями намыливают загорелое тело воздушной белой пеной.

Кажется, это самое сексуальное, что я когда-либо видела. В разы эротичнее постановочного танца опытного стриптизёра.

Хочется вытрясти кошелёк и засунуть все свои деньги Косте в трусы. Сдерживает лишь, что трусов на нём нет и в помине.

Ничего нет, кроме пены и моего голодного взгляда.

Глава 11

Похоже, за неделю в столице я всё-таки успела впитать в себя не только её бешеный ритм и ознакомиться с правилами выживания, но ещё и заразиться острым хроническим желанием переспать с лучшим другом.

Иначе как объяснить, что в моей голове сейчас только один сценарий развития событий?

Вместо того, чтобы закрыть дверь с той стороны и забыть всё, что успела увидеть, я скидываю с себя одежду, отодвигаю створки душевой и, словно намагниченная, прилипаю к необъятной загорелой спине.

Спросите меня: «Какая сексуальная часть тела у мужчин?». И я отвечу: «Та к которой я так отчаянно прижимаюсь». Ведь я действительно не видела ничего красивее. Широченная, с чётко выраженными трапециевидными мышцами. Она буквально создана, чтобы прятать тебя от всего и от всех. Чтобы дарить чувство невероятной защищённости.

Прикрываю глаза и, боясь вдохнуть, жду, что будет дальше.

Я готова принять любую реакцию Кости. Поэтому покорно считаю секунды и наслаждаюсь теплом разгоряченного тела.

Если Аверин скажет, что я спятила и вытолкает за дверь, будет вполне справедливо.

Кажется, я действительно сошла с ума.

А как ещё назвать то, что я стою без одежды и жмусь к такому же абсолютно раздетому другу детства? В каком кодексе дружбы прописано, что так можно? Что если мы делили на двоих наушники и слушали в плеере одну музыку, то значит, по прошествии лет я могу смело обтираться об него всеми своими прелестями?

Или всё дело в этих волшебных каплях, что стекают на нас сверху и стирают весь мой стыд. Именно они приглушают наше учащённое дыхание. Растворяют его в звуках льющегося водопада.

Секунды сплетаются в минуты, но Костя по-прежнему молчит. Лишь высоко вздымающаяся грудь, что буквально ходит ходуном под моими ладонями, выдаёт его эмоции. Он удивлён. Возможно, даже шокирован. Но не прогоняет и не отталкивает.

Запоздало понимаю, что в небольшой душевой нам двоим довольно тесно. Поэтому, набравшись смелости, я просачиваюсь между стеклянной перегородкой и внушительной фигурой. Добровольно загоняю себя в ловушку. Встаю так, что с одной стороны я вжимаюсь в холодную стену, а с другой — в горячее мускулистое тело. Упираюсь своей грудью в твердую мужскую.

Поднять глаза и заглянуть в изумлённые зрачки друга не рискую. Держу их на уровне приоткрытых губ и колючего подбородка.

Выдыхаю и наконец-то тону в тёмном омуте, лишь когда ощущаю, как крепкие ладони начинают скользить по моему телу. Бережно и одновременно с тем настойчиво они растирают по коже умопомрачительно пахнущий гель для душа. Руки Аверина, подобно рукам фокусника, всего в пару касаний превращают прозрачную жидкость в густую белую пену. А меня — в воздушное пирожное, которое Косте не терпится попробовать. Его горящий взгляд буквально кричит об этом. «Я тебя съем». «Беги пока не поздно».

Только поздно. Уже слишком поздно. Тумблер, отвечающий за самосохранение и здравый смысл, выключен. Активирован режим первобытного желания и похоти.

Почему я раньше не знала, что принимать душ можно не только в одиночку? Да я вообще всегда отдавала предпочтение ванне. Любила набирать почти до краёв. Полную пены и всевозможных расслабляющих бомбочек.

Но, оказывается, я добровольно лишала себя фантастического удовольствия.

Ведь прижиматься к мокрому мужскому торсу, водить руками по стальному прессу, очерчивать пальмами кубики, которые, думала, специально дорисовывают в фотошопе всем этим мужчинам-моделям — это высшая степень наслаждения.

Это то, что напрочь стирает память и превращает мои мозги в кисель. В розовую вязкую жижу с кусочками пылкой одержимости.

Я вряд ли вспомню, что там меня беспокоило ещё час назад. И как я вообще оказалась стоящей в чём мать родила рядом с обнажённым Авериным.

Трогать, трогать, трогать! Всё до чего дотянуться твои руки. Эта установка — единственное, что хозяйничает сейчас в моей помешавшейся голове.

— Ксюш, — наконец-то слышится голос друга. Только почему он приглушённый и заметно обеспокоенный?

Что не так? Мысленно спрашиваю, продолжая неотрывно смотреть в потемневшие от страсти глаза.

— Ксюша, — опять твердит Костя. Но его губы при этом совсем не двигаются. Они сжаты в одну линию, что постепенно растягивается в улыбку.

Не понимая, как такое возможно, я часто хлопаю глазами и в какой-то момент распахиваю их полностью.

— Ксень, всё в порядке? — спрашивает абсолютно одетый Аверин, стоя в дверях спальни.

На нём серые футболка и шорты. За окном яркое июньское солнце, что без спроса проникает в комнату. А внутри меня ощущение глобальной катастрофы.

— Да, всё хорошо, — не очень убедительно хриплю. — А что?

— Мне показалось, ты меня звала.

— Тебе показалось. Или приснилось, наверно.

Собственно, как и мне.

Глава 12

Официально могу заявить, что сегодняшнее утро — самое неловкое в моей жизни.

Такого смущения я не испытывала даже после первой ночи с бывшим мужем. Хотя тогда мне казалось, что этот момент уже ничего не переплюнет.

Я проснулась в его кровати одна. Игоря дома не было. Зато была его мама — Станислава Николаевна. Она решила проведать сына и застала в его постели полуголую меня.

Возможно, именно поэтому наши отношения как-то сразу не заладились? И наш развод свекровь поистине отмечала, а не пыталась выдавливать из себя