Ткань Ишанкара - Тори Бергер

по доскам рядом с собой. Горан послушно сел.

– Ты наговорил слишком много, Горан, – мягко сказал Ректор. – Я учил тебя выделять одну, самую важную проблему. Ну-ка, попробуем еще раз.

Горан потер виски.

– Я ничего не могу придумать с ее поступлением.

Сэр Котца размахнулся и со всей силы стукнул его веером по лбу.

– Неверный выбор! – сказал он, и Горан услышал в его голосе отзвук скрестившейся в бою стали. – Еще раз!

Горан потер лоб – на нем точно осталась красная полоса.

– Но я правда ничего не могу придумать с ее…

– Снова неверный выбор! – и сэр Котца еще раз влепил ему веером по лбу. – Непростительная ошибка, юный падаван! Ректор Ишанкара не имеет возможности топтаться на месте!

– Но вы сами сказали назвать самую главную мою проблему, сэр!

– И это ты называешь проблемой? – сверкнул глазами сэр Котца, и Горану сразу почудился патриарх Такуан – грозный, мудрый и великий. – Разве ты ее еще не решил?

– В том-то и дело, что нет!

– Неверный ответ! – и Горан снова услышал треск бамбуковых палочек в районе своего лба. – Разве она поступает сейчас?

– Нет, сэр, но…

– Еще раз, Горан! О чем я просил тебя минуту назад?

– Назвать самую важную мою проблему на данный момент.

– И что ты сказал?

Горан запнулся, понимая, что если произнесет ту же фразу в третий раз, снова получит веером по лбу.

Сэр Котца внимательно понаблюдал за ним некоторое время, а потом спрятал веер за пояс.

– Уже лучше, – спокойно, как ни в чем не бывало сказал он. – Так и какова твоя самая важная проблема на данный момент?

Горан вздохнул и наконец признался:

– Я хочу спать.

– Так иди и спи! – радостно ответил сэр Котца.

– Не могу, сэр, – Горан покачал головой. – Не получается.

– Почему?

– Потому что дверь, сэр.

– Я не заставлял тебя брать ее с собой в кровать, – открестился Ректор.

Горан не ответил.

– Так и что дверь? – снова спросил сэр Котца после недолгого молчания.

– Зачем я ее с собой таскаю, сэр?

– Действительно, зачем ты ее с собой таскаешь?

Горан вздохнул и снова не ответил. Он отвернулся в сторону, потому что дерзить Наставнику не умел, а сдерживать себя было очень и очень тяжело.

– Помнишь, ты рассказывал мне про дурачка? Который ходил по лесу и искал того, кто глупее? – спросил сэр Котца. – Так вот, сдается мне, что это песня и про тебя тоже.

И сэр Котца, низко поклонившись Горану, направился в глубину сада.

Горан посидел немного, наслаждаясь тишиной и ощущая, как веки становятся тяжелыми и горячими, потом лег на скамейку и провалился в сон.

Проснулся он от того, что кто-то слегка теребил его за плечо. Он заслонился ладонью от лучей опускающегося за стены университета солнца и сфокусировал зрение.

– Кха-асси, – ласково протянул он.

– Горан Иваныч, вы меня напугали, – призналась Тайра. – Вы почему на улице спите? Не май месяц все же. Вы не заболели?

Горан сел и протер глаза. Тайра присела рядом, аккуратно расправив складки платья.

– Да нет, не заболел, – сказал Горан. – Как давно я тебя не видел.

– Полгода.

– Полгода, – повторил Горан, будучи не в силах отвести взгляд от ее глаз, и понимая, что он просто обязан это сделать. – Что ты делала все это время?

– Училась. Переезжала… Морковку пропалывала, – она усмехнулась. – Помидор хотите?

– Хочу, – Горан кивнул.

Она протянула ему большой красный томат, от которого исходил терпкий аромат помидорных листьев, он взял его, поднес к носу, вдохнул и зажмурился.

– Детством пахнет, – сказал он. – Мама выращивала такие, а я собирал, укладывал в ящики и ел, словно в последний раз. Не мог остановиться. Свежие помидоры не такие, как из магазина.

– У вас все в порядке?

– Сэр Котца отлупил меня веером и сказал, что я дурак, и глупее меня не найти, – сказал он вместо того, что хотел сказать на самом деле. – Я на него даже немного обиделся. А потом он приказал мне спать, и я заснул. Я правда дурак? – Горан посмотрел на Тайру, и она поняла, что он не шутит.

– А к чему он вам это сказал?

– К двери, чтоб ее не стало.

– Зачем вы ее с собой носите?

– Сам не знаю. Сэр Котца сказал, что я без нее никуда, вот и ношу. Это коан, я его еще не решил.

– Не знаю, Горан Иваныч, коан это или нет, но очень уж на сказку похоже, про то, как родители на ярмарку поехали, а Иванушку-дурачка оставили дверь стеречь. А он от большого ума дверь с петель снял и гулять с ней пошел, а дом в это время и обчистили.

– Знаю я эту сказку, – устало сказал Горан и откусил от помидора большой кусок. – И что ты хочешь сказать? Не надо с дверью по улицам шляться?

– Я хочу сказать, вы, видимо, не тем занимаетесь. Не обижайтесь, – она тронула его за руку, и от ее прикосновения по всему телу разлилось тепло. – Вы же сами спросили, что я думаю.

– Ну и что же ты думаешь?

– Я думаю, что если Иванушка все равно дурачок, и дому суждено быть ограбленным, то зачем создавать себе лишние проблемы с какой-то дверью? Выбросить ее к чертовой матери и идти гулять в свое удовольствие, пусть грабят. После нас хоть потоп.

Горан застыл с недонесенным до рта помидором.

– Ты думаешь? – не веря, спросил он. – После нас хоть потоп?

Тайра пожала плечами. Ей показалось, что Горан укорил ее за такие мысли, хотя Горан ничего такого не думал.

– Ну, в крайнем случае можно же потом и другую дверь поставить.

– Другую дверь, – задумчиво сказал Горан. – Думал я про другую дверь. Где только ее взять. Да и вообще, может ее и не существует вовсе.

– В смысле – не существует? – не поняла Тайра.

– Есть у нас в Ишанкаре один, скажем так, артефакт убойной силы. Возможно, есть. Я про него только слышал, и то слухи о слухах. Если бы его найти…

– Значит, вы еще не придумали, как принять меня в Ишанкар?

Горан покачал головой.

– А в Черной Книге смотрели?

– Да нет в ней ничего… Хотя я, признаюсь, все равно смотрел. Бесполезно. Правильно сэр Котца говорит, что Черная Книга суть вместилище ереси и мракобесия.

Тайра не ответила и принялась рассматривать розовые плиты дорожки.

Горан вздохнул.

– Кхасси, – он посмотрел на нее так, что самому стало стыдно за свои слишком обнаженные чувства. – Я тебя никому не отдам. Что бы ни случилось, я тебя никому не отдам. Если мне не удастся убедить Хранителя, я плюну на Ишанкар, и мы уйдем, и никто никогда нас не найдет. Обещаю тебе. Я не позволю тебя убить ни по Закону, ни по понятиям. Верь мне. Все будет хорошо.

– Я не боюсь смерти, Горан Иваныч. И бегать не буду. Как я сэра ’т Хоофта одного тут оставлю? Это не выход.

– А умереть – выход?

Тайра выдержала его взгляд и чуть улыбнулась.

– Знаете, мне Аиша рассказывала про дурачков. Ну, про тех, которые в сказках… Она к поступлению готовится, читает всякие книги по культурологии. Фрейзера, Хейзингу… Так вот, получается, что дурачки – самые умные из всех существующих героев. И самые добрые. Они ведь никогда ничего для себя не делают, все, что они имеют, они получают в дар от волшебных существ, которые им помогают.

– Волшебные существа помогают? – переспросил Горан. – Дурачку? И почему?

– Почему? Потому что никто, кроме дурачка, за безвыходное дело не возьмется. А он берется, и у него все получается. И у вас получится, я верю. И сэр Котца верит. Так что он вам, можно сказать, комплимент сделал.

Горан усмехнулся и взял ее руку в свою.

– Как у тебя получается называть меня дураком, а я от этого еще и удовольствие испытываю?

Тайра рассмеялась.

– Я ваша Некромантесса, Горан Иваныч. Я обязана вас беречь. А когда я вижу, что вы спите посреди сада на скамейке…

– Ты что вечером делаешь? – спросил Горан, понимая, что слова вылетели из него быстрее, чем он успел их обдумать.