Глеб и Аврора. Брак по расчету - Олег Ростов

из охраны. Недалеко стояла жена Петра Николаевича и его выводок. Старшие дети, сыновья и дочери. Всего четверо, возраст от 15 до 32 лет. Моя мама подошла к вдове.

— Лиза, ты знаешь, что делать. Завтра вы все уезжаете за границу. Билеты на вас куплены. И больше сюда никто из твоих не возвращается. Это билет в один конец. Ты же понимаешь это?

— Мне Пете даже на могилку нельзя будет приезжать?

— Нет. И перестань изображать из себя безутешную вдову.

— Жестокая ты, Даша. Всё отобрала.

— Это я то жестокая? Ты ничего не перепутала, Лиза? Это твой муж убил моего Антошу. Это твой Пётр пытался убить моего сына. И чуть не убил. Два раза он был на волосок от смерти. И нас всех приговорил тоже. И моли бога, что дело ограничилось только Петром. Или мне передумать, до завтрашнего дня? И за границу только младшие твои уедут с твоими внуками? Как это положено — жизнь, за жизнь. Ты знаешь закон, которым руководствовались Белозёрские на протяжении столетий, предателей уничтожали, чего бы им этого не стоило. Уничтожали их и их семьи, кроме маленьких детей, если они совсем маленькие. Их забирали и воспитывали в правильном ключе. И сегодня мы впервые не применили этот древний закон. Ты и твои дети остались живыми. Или всё же применить?

— Но Глеб у тебя жив остался, Даша.

— Жив, но не потому, что твой Петя его пощадил. Первый раз Глеба только чудо спасло, второй раз парни не дали убить и то, ваши убийцы практически добрались до Глеба.

— Это не мои убийцы, Даша. Я ничего не знала.

— Я уже начинаю сомневаться в этом. Так что не доводи меня до греха, Лиза. Уезжайте и довольствуйтесь тем, что вас вообще живыми оставили и не без штанов. Два счёта там есть. Вам хватит, жить нормально. Не побираться на паперти. Правда и ванны из шампанского по три тысячи евро за бутылку, принимать уже не сможешь, Лиза. И ещё, Лиза, с этого момента вы все лишаетесь права носить фамилию Белозёрские. Остались только Кречетовы. Вот и будьте Кречетовыми.

Вдова промолчала. Мама смотрела на неё с холодной злостью.

— И смотри, Лиза. За вами и там присмотрят. Даже не сомневайся. И не дай бог с вашей стороны будет хоть малейшее поползновение в нашу сторону. Вот тогда я вообще никого не пощажу. Закон заработает на полную силу. Ты мне веришь?

— Верю. Спасибо, Даша, что детей трогать не стала. Да, мы завтра уедем.

— Вот и хорошо.

Мама отошла к нам. Я посмотрел на Аврору. Она глядела на близких Петра Николаевича. И я видел с какой ненавистью моя жена на них смотрела.

— Аврора, не смотри на них. — Сказала мама, приобняв её. — Они не стоят этого.

— Мама, почему только Пётр Николаевич? У него есть старший сын. Пусть он ответит тоже.

— Аврора, дочка. Не переноси свою месть на детей врага. Это самый крайний случай. Успокойся. Твой муж жив, рядом с тобой стоит. Благодари бога за это.

— Я благодарю. Молюсь об этом. Но мне не даёт покоя, что меня могли лишить мужа, а ребёнка отца. Я до сих пор не могу успокоится.

— Успокойся. Всё закончилось. Тебе нельзя волноваться, дорогая. — Мама улыбнулась, глядя на невестку. — А ты, дочка, стала окончательно Белозёрской, как я когда-то. Была ты Аврора Рогова, а стала Авророй Белозёрской. Значит я могу спокойно оставить на тебя Усадьбу. Теперь уже ты будешь там полноправной хозяйкой.

— Как я, мама? Я не готова!

— Готова, готова.

— А Ксюша?

— А что Ксюша? Она с мужем будет жить. К тому же у неё своя квартира есть. да и Усадьба для неё всегда открыта. Так ведь, Аврора?

— Конечно, открыта. Она же родилась там.

— Я думаю вы договоритесь. К тому же я не собираюсь уезжать на северный полюс. Просто перееду к Вадиму. Но мы часто будем у вас бывать.

Мама посмотрела на меня. Я кивнул ей. Спасибо матушка. Ты всё правильно делаешь. Аврора уже готова стать хозяйкой Усадьбы…

Аврора

Глеба, наконец, выписали домой. Позади остались дни, когда я не знала жив мой муж или нет. Это было чудовищное состояние. Ожидание самого страшного, что может случиться. Потом радость, что он жив, что их нашли. Стас спас моего мужа. Я когда услышала это, расплакалась. Я не могла больше сдерживаться. Я тогда дала себе слово, что буду молится за Станислава, за его дочку Юленьку, за его маму.

Потом было его выздоровление. Я бегала в больницу, точнее ездила. Меня возили. Охрана по всюду. Мне ступить лишний шаг без охраны было нельзя. Но я смирилась. Пусть. Я же ношу его дитя. А здесь столько тех, кто хочет убить нас. Глеба, меня, нашего ребёнка. Почему мир так жесток? Я никому никогда не желала зла… Нет, желала. И это моя расплата. Я желала зла семье, которая приняла меня. Которая заботилась обо мне. Я желала зла тому, кто стал смыслом моей жизни. Кто станет скоро отцом моего ребёнка. Я им желала зла. Дура. Господи, какая же я была дурочка⁈ Сцена, когда Павел пытался взять меня силой, иногда вставала у меня перед глазами. И только Глеб, мой муж помешал свершиться этому. Помешал совершить надо мной зло тот, кого я ненавидела. И хотел это сделать со мной тот, кого я, как мне казалось, любила. Как такое может быть? Оказывается может. Это я раньше была наивной глупенькой девочкой. Я, будучи в этой семье, столкнувшись с низостью и предательством, меня даже родной отец предал и выгнал из дома, я научилась любить и ненавидеть. Именно в этой семье меня не бросили, даже когда мой муж отказался от меня. Помощь я получила от его сестры, от его матери. Свекровь стала для меня второй мамой. Я смотрела на неё и училась. Она стала для меня примером. Тем, к чему надо стремиться. Когда-то и она пришла в эту семью наивной девочкой. Она любила мужа, рожала ему детей. Её тоже сосватали родители. И она приняла это. А потом потеряла своего Антона, которого убили. Растила сыновей и дочь. И когда пришло её время она, временно став главой семьи, принимала жёсткие решения. Как она всех согнула! Смогу ли я так сделать, если не дай бог такое