Баба Яга против! - Кейт Андерсенн

Калинов мост намного выше по течению, так что Горыныча бояться нечего. Да и места тут глухие, недобрые — так люд Тридевятого царства считает. Так что нет тут никого... Захотелось очень Яге пошалить и выкинуть что-то эдакое. И она позволила себе засмеяться наконец во весь голос — парик и нос ведь тоже в корзинке, а каре растрепалось, какая из нее Яга-баба.

В мире перевернутом звалась она Ясей. По паспорту, правда, Ярослава, но кому она, эта Ярослава, нужна. Ни ярой, ни славной она себя никогда не чувствовала. Яся — и достаточно. Даже на работе. Тьфу, на службе. Сейчас не про службу думать.

Так думала Яга, сползая осторожно по крутому обрыву на полоску узкого бережка. Закрыт со всех сторон, захочешь — не подглядишь. А в реке вода ее спрячет от лишних глаз. В крайнем случае... мавкой прикинется. Речка Смородина это в конце концов или нет?

Скинула Яся балахон, подоткнула под корзинку, чтоб не улетел. Выглянула на реку еще раз на всяк случай, да пусто на Смородине. Так к балахону платье с исподним и полетело. Обхватила себя Яся за плечи, засмеялась радостно, ветерок обнял тело ласково да прохладно. Хорошо! Тронула воду пальчиком правой ноги. И отдернула с визгом. Холо-одная!

А после с разбегу бросилась в воду с головой, стрелой на середину вынырнула, зафыркала, проплыла туда, сюда, к берегу, от берега, на другой. Вода прижималась мягче, чем ветер, свобода плыла по венам заместо крови. Так кувыркаясь, беснуясь, плескаясь, согрелась Яся. Это оно с непривычки кажется, будто холодно. Нырнула, взъерошила волосы, чтоб речка волной их промыла. Снова фыркнула, выныривая, и встречая раскрасневшимися щеками утреннее солнце. А после упала в воду спиной, расставила руки. Чтоб понесло ее течение, а небо — перед глазами.

Потом назад доплывет. Можно было и мавкой заделаться, вместо Яги-то. Нет. У мавок избушки нет, да и имени почитаемого тоже. Перевернулась на живот, ушла под воду по самый нос.

А ее не то, чтоб непременно почитать должны, но возраст и репутация дают свое.

Над водою — легкая поземка тумана плывет, красота какая... Речная мята скоро зацветет. Июнь на носу. Как могла она жить без Тридевятого, а? И почему б не убежать сюда навсегда?

Кувыркнулась Яся обратно на спину. Ягой она стала величаться, как сюда попала, в Тридевятое. И сразу ей по сердцу пришлось.

Долго ли, коротко ли плыла Яся животом и прочим всем кверху, впитывая воду, ветер, солнце и волю вольную, да услышала глупый смех.

Не ее смех.

Али слух подводит?.. Яся снова перевернулась как полагается и спряталась в мяту пахучую. Только бы на крысу водяную не наткнуться... Или змею подколодную.

Открылась ее взору заводь. А там плескался парень. Одежда его тоже на бережку валялась, только не придавленная ничем. Так, вразнобой. И тоже на все лады согреться пытался.

Не то, чтоб Яга не видала никогда, как парни купаются, но неудобно таки. Одно дело — в кино с определенного ракурса, другое — вживую как повезет или не повезет. И когда самой ни вылезти, ни поплыть, одежда где-то далеко, а тело неметь от холода начинает. Кожей почувствовала, что краснеет. От смущения или водицы студеной? Тихонько Яся попятилась глубже в заросли.

Парень мало того, что хохотал, брызгался и скакал, как ненормальный туда и сюда, так еще и с серым волком наперегонки. Волк из воды убегал, прижимая уши, а парень ловил его, бесстыдно выскакивая на берег, и утягивал обратно.

— Еще спинку потереть, Серый! Ну, не упрямься! Так и согреешься!

— Чистый я уже, Ваня! Пусти!

И выбегал Серый Волк, и отряхивался, да так, что радуги в лучах солнышка летели туда и сюда. Ваня, значит. И волк. Ваня и волк. Не тот ли это, которого они защищать собрались за уважительное отношение к природе? Яга прищурилась. Одни глаза да нос над водой торчали. Но далековато, лица не разглядеть.

Волк дал деру — трусишка, а Ваня нырнул в воду ласточкой. И исчез. Яга занервничала. Как бы голову не расшиб. Или ее не обнаружил. Переступила на песчаном дне нервно. И начала его терять. Испуганно задергала ногой, вытягивая носок, пытаясь опору найти.

И вынырнул вдруг этот Иван, отплевываясь, на середине реки... Яга вздрогнула. И встретились они глазами.

— Ты — мавка болотная? Или русалка речная?..

А он — дурак, которого она вчера избушке катапультировать приказала! Яга хлопнула глазами и захлебнулась ушедшим давно под воду носом. Потеряла опору, только руками взмахнуть и успела, да понесло ее течением мимо восхищенного встречей Ивана-дурака.

— Постой! — крикнул Иван. — Я ж тебя не обижу!

Кики всплеснула свободной от чая рукой.

— Мне нравится!

— Хорошо, — кивнул Леший, оглаживая бороду. — А смотри, Ягуся наша пугливая какая, когда без парика-то.

— И без одежки-то... Хорошо, что мы тропинки им спутали. Молодец, отец, хорошо ты придумал!

Посмеялись старики лесные вволю. И дальше к блюдечку прильнули.

Дна нащупать все не получалось, сносило Ягу все дальше, а способность принимать решения отказала. С одной стороны, чем ниже по течению, тем дальше платье. С другой — плыть обратно значит плыть к Ивану с его взглядом-огоньком и жаждой приключений. Бр-р, что ж так холодно!