Незнакомцы - Мария Анатольевна Акулова

В ответ прилетает сдвоенный смайл «))».

Это значит, наши планы совпали?

Лолита: «Теперь мой последний?»

Незнакомец: «Да»

Под еще ускорившийся сердечный ритм печатаю: «Ты знаешь, что со мной нельзя знакомиться?».

Незнакомец не медлит и я сразу же ныряю в честность, о которой просила.

Незнакомец: «Знаю»

Это предсказуемо, но сердце обрывается.

Уставшая ждать внимания мама делает шаги в мою сторону, но оторвать взгляд от экрана всё так же не могу. Жду ещё каких-то слов от него, но их нет. Печатаю: «И что?».

Незнакомец: «И я решил предложить познакомить тебе, а не тем, из-за кого с тобой знакомиться нельзя»

Я щелкаю кнопкой блокировки и откладываю телефон. По ощущениям — как будто вынырнула после нескольких минут под водой без воздуха. Сердце колотится. Руки дрожат.

— Лолик… — Мама зовет ещё раз. Подойдя, грациозно присаживается на краешек стола и берет мои ладони в свои руки.

Я поднимаю взгляд к ее лицу, но вместо него несколько бесконечных секунд вижу другое. Подсвеченное клубными софитами. Невозможно влюбиться так быстро. Правда же? Невозможно, Лол…

Но он слишком четко попадает в мои слабости. Со мной никто и никогда не рискнул бы вопреки. А от него даже в переписке веет опасностью. Резкостью. Хищностью. Нарочитым бесстрашием.

Я не отправлю это ему, но себе могу признаться: его ответы — это самое сексуальное, что я когда-либо видела, читала или слышала.

Сигнальные флажки в моей голове сходят с ума.

Мне кажется, я уже несколько лет мечтаю об этом: чтобы кто-то захотел именно меня, а не падчерицу Яровея.

Глава 7

Лолита

Мама смотрит мне в лицо с загадочной улыбкой, пока по моей шее и декольте расползаются красноватые пятна.

Когда мне было пятнадцать и я задавала себе вопрос, какого парня вижу рядом с собой, ответ был очень прост: не такого, как Яровей. Отчим слишком непредсказуемый для меня. Главное чувство, которое я к нему испытываю, это трепет. Далеко не всегда в хорошем смысле слова.

Бывало, я даже осуждала маму за то, что нашла нам такого… Сложного. Но сейчас я с ужасом обнаруживаю, что мой Незнакомец неуловимо напоминает именно отчима.

Бросаю взгляд на мобильный. Экран темный. В голове проносится однозначное: с ним надо порвать.

Выбросить. Заблокировать.

Он прав: я знаю, что могу слать нахуй и ничего мне за это не будет. Зачем же ответила? Зачем подпустила?

— Кто тебе так настойчиво пишет, Лёля? — Мама спрашивает, склонив голову. Я силой заставляю себя поднять взгляд и даже кое-как улыбаюсь. Она щурится, напоминая следователя из тех своих романов. — Только не говори, что Катюша. Я всё равно не поверю.

Открываю рот и тут же захлопываю. В голове — белый шум. Мой единственный вариант и правда был соврать про подругу. Первый же мой проеб доказывает, что я совершенно не готова к тайной интрижке. Легче оборвать её сразу.

Ты был неправ, решив, что познакомиться предложить нужно было мне. Вход к Лолите Волошиной — только по спецпропускам. Их выдает начбез Яровея. И тебе, думаю, свой не получить.

Кашлянув, обретаю минимальное равновесие. Вытаскиваю ладонь из маминых пальцев и отмахиваюсь.

На мое:

— Неважно, ма, — она отвечает ещё более сильным прищуром. И я, черт возьми, даже не знаю: она сейчас — просто моя любопытная мама или жена Яровея, которая должна всё узнать.

Вальяжный завтрак перерастает в мою личную внутреннюю бурю. Я злюсь и на Незнакомца, и на родившую меня женщину.

Хочу встать и уйти, но меня тормозит переместившаяся на плечо ладонь. Мама подается вперед и заполняет мои легкие запахом своих сладких цветочных духов.

— Это Артур, Лолита? Колись.

Мама улыбается заговорщически и с надеждой. Жестко возвращает меня с небес на землю, где относительно меня существуют очень конкретные ожидания.

— Это пока тайна? — Мое молчание она компенсирует уточняющими вопросами. А я слишком ясно представляю, с какой радостью раструбит всем, что лед тронулся. Лолка потихоньку сдается. — Скажи мне, Лолик. Я обещаю, никому.

Не верю.

И нет, это не Артур.

— Артур замечательный, — мне стыдно, но вместо того, чтобы ответить внятно, хитростью увожу маму на ложную тропку. Я не врала, но и правду не сказала.

А ей и не надо. Она улыбается шире и гладит меня по плечу.

— Ты молодец, что даешь ему шанс. Он ответственный. Заботливый. Из хорошей семьи. Мы с Олегом одобряем.

Я в курсе. В моей жизни всё происходит так, как вы одобряете. Можно не напоминать мне об этом каждый божий день?

С другой стороны… А что моя жизнь без вас?

Моя прогулка по запретному ожидаемо приводит назад к исходной точке. Я зависима. Я подвластна. Я благодарна. Отчасти я бесправна.

Телефон снова вибрирует, я хватаю его и кладу на колени экраном вниз раньше, чем мама успеет хотя бы что-то прочесть.

Что ты ещё мне пишешь? Может ты просто глупый и не понимаешь, во что ввязываешься?

А я какая? Глупая? Смелая?

От дальнейших расспросов меня спасает уже телефонный звонок. Я уверена, что это не Незнакомец. Он ни разу не звонил мне. Мы только переписываемся.

Развернув экран, читаю с него имя своего водителя.

Пульс отбивает где-то в горле, а я беру трубку и прикладываю к уху.

— Алло…

— Доброе утро, Лолита Александровна.

— Доброе, Марк.

— Не разбудил вас?

— Нет. Всё хорошо.

— Мне тут на охране кое-что для вас передали.

Господи… А это ещё что? После сладко-трепетного утра наступает какой-то мой личный нервный сюр. Я понятия не имею, что и кто мог мне передать. В голове только плохое.

А Марк, как назло, мнется.

— Кхе… Да давайте я лучше вам принесу.

— Хорошо, давай.

Скидываю и игнорирую мамино:

— Что там?

Не знаю.

Успеваю прочесть входящее сообщение: «Если боишься — можешь сказать. Я не осужу. Свобода пугает, когда привык к другом».

Это абсолютно в стиле Незнакомца. Он часто дразнит меня. Я ведусь. Но то, что все эти дни разжигало интерес, сейчас бьет рикошетом в грудь. Врезает по больному. Между нами образовывается пропасть в разы больше, чем в клубе. Я просто не могу себе позволить всё это. Не могу.

Мне снова хочется опрометчиво выпалить: пошел ты нахуй. Ты ни черта вообще не знаешь.

Но вместо этого встаю, отодвинув стул, и направляюсь в сторону просторного холла.

Мы живем в этом доме уже больше десяти лет, а я до сих пор, бывает,