Знание величия - Юлия Олеговна Чеснокова

в туалет, я позвонила Насте, напомнила ей, чтобы она не говорила родителям, если те позвонят, что я куда-то уехала. Она волновалась, но я пообещала, что не задержусь надолго. На самом деле это было голословное обещание, ведь я понятия не имела, какие планы у Джиёна в этот раз. Вернувшись в зал, я заговорила на эту тему: - Как считаешь, Джиён продержит меня тут долго? - Даша, этого я действительно не знаю. Но, смею предположить, если ты захочешь улететь в любой момент – препятствий не будет. Скажи хотя бы мне об этом – я немедленно предоставлю тебе такую возможность и всё организую. - Я улечу сразу же, как выясню, что сделал Джиён для Сынри и сделал ли. Больше меня ничего не держит. – Конечно, я лукавила, и во мне говорила обида. Вылези Дракон из своей пещеры и встреть меня, я бы забылась на неизвестное количество времени, блаженствуя в его обществе. Такая вероятность имелась. Но он избегал меня, задевая, укалывая меня своим невниманием, и поэтому мне не хотелось терпеть его самодурства. - Ты чувствуешь… что-то серьёзное к Сынри? - Сынхён, скажи пожалуйста, как можно ничего не чувствовать к тому, с кем несколько месяцев спишь в одной постели, и вовсе не спина к спине? А ещё вместе завтракаешь, обедаешь и ужинаешь, гуляешь и смотришь фильмы. Это принцип выживания, либо ты начинаешь испытывать тёплые чувства к тому, с кем спишь, находя в нём положительные стороны, либо жизнь превращается в ад. А Сынри, каким бы ублюдком не показал себя поначалу, сделал для меня очень многое. На благодарности легко выстроить уважение, а уважение к мужчине – пятьдесят, семьдесят, девяносто процентов симпатии! - Вот как… А я был уверен, что если любишь кого-то, то к другому не привяжешься, иначе это значит, что любовь не полная или не настоящая. - Богатство широкой русской души позволяет привязываться к десятку одновременно, ко всем в равных пропорциях, - хмыкнула я, мотнув головой. – Давай не будем об этом? Джиён дал мне понять, что ценит в людях стремление к жизни, а не к любви, а любовь рассматривается только как украшение, добавка для разнообразия, не необходимая, а одна из многих. Ну, знаешь, кто-то ставит целью забраться на самые высокие горы мира, а кто-то построить пятиэтажный особняк. Для одного без подъёма на вершины жизнь скучна, для другого без пятиэтажного дома жизнь не состоялась. А кто-то вот предпочитает и в горы разок съездить, и домик себе хотя бы в два этажа выстроить, а не будь того и этого – он найдёт третье, четвертое и пятое, что жизнь превратит в праздник. Вот Джиён – он такой. Он попробует всего, и не обломается, если чего-то не будет. Тебе не кажется? - Возможно, в чём-то ты права. Наверное, именно это он пытается мне вбить в голову который год. – Сынхён хотел ещё что-то добавить, но передумал. Найдя глазами меню, он соскочил с обсуждения любви: - Может, заодно пообедаем? - Не откажусь, - приняла его уползание в ракушку я. Мне и самой о любви говорить было не очень комфортно. Что бы я ни пережила за прошедший год, что бы ни родилось в моих мыслях нового, брачные узы оставались для меня важными, в какой-то степени святыми, и игнорировать Сынри, опираясь на свои чувства, было для меня аморальным. Я обязана думать о нём, спасти его и позаботиться о его благополучии, как это сделал он. Суп из морепродуктов утолил наш голод, мне хотелось взять ещё и салат с креветками, но я остановила себя. Беременность иногда давала о себе знать, и есть тянуло выше меры. Не хотелось бы превратиться в круглый шар только потому, что у меня хватает средств питаться в любое время, поглощать что хочу и где хочу. К тому же, вообще-то, платил за всё Сынхён, а он был только рад угодить мне и, ненавязчиво и стараясь не акцентировать внимание на моём положении, то и дело проявлял наблюдательность и предусмотрительность, вовремя подыскивая питьё, прохладу, лавочку. Я хотела сказать ему, что не капризная дамочка в положении, и вряд ли когда-нибудь таковой стану, но ему требовалось о ком-то заботиться – это ощущалось незримо, и я не остановила никаких его действий. Солнце ушло с зенита, жара очень медленно пошла на спад, и мы продолжили прогулку, выбирая маршрут по тротуарам, окунувшимся в тенёк. Я никак не могла вспомнить, бывали мы с Джиёном на этих улицах или нет? С пляжа мы чаще шли на парковку и уезжали, но иногда и посещали кафе, тоже бродили где-то тут и там. Насколько меня тогда захватывали различные эмоции, что я не запоминала вывесок, табличек, стен и построек? У Сынхёна время от времени звонил телефон, отвлекая меня от воспоминаний, и я вздрагивала, надеясь, что позвонит Дракон и назначит встречу, но это каждый раз был не он. О звонке на свой мобильный я и не мечтала. Этот горе-конспиратор захлебнётся в своей таинственности, но не одарит меня разговором. Знай он, что я жду от него ребёнка, проявил бы больше сочувствия? Попытался хотя бы тогда увидеть меня, посмотреть мне в глаза? Может, кинуть ему смску в стиле архетипа взбалмошной женщины: «Ты станешь отцом» - и ждать, как на него подействует? Нет, я на такое никогда не пойду, если и сообщать подобные новости, то лично, лицом к лицу. Долгая ходьба в тропическом климате утомила нас с Сынхёном и мы вернулись домой. Умывшись, я прошла в спальню – бывшую детскую, повернула жалюзи, чтобы приглушить дневной свет, падавший на экран телевизора. Включила его. Большинство каналов было мне понятно, я кое-как подучила китайский, сносно освоила английский. Но телевизионные шоу и фильмы не могли отвлечь меня от тревог и забот реальной жизни. А ещё обиднее, что они не отвлекали от желания позвонить Джиёну. Почему я не сделаю этого сама? Разве это преступление? Разве я не имею такого права? Разве номер телефона становится известным не для того, чтобы его набирать? Нет, я не должна, это так унизительно! Женская инициатива всегда казалась и будет казаться мне неприглядной – так уж меня воспитали. Но если мне надо спасать мужа, и это зависит от человека, к которому я прилетела, то почему нет? Это будет деловой звонок. Я не сдержалась и, достав телефон, набрала Джиёна. Пошли гудки, и теперь мне пришлось сдерживаться, чтобы не сбросить поскорее.