Тамбовский изгнанник - Татьяна Анатольевна Нурова

пыток, и он не сошел с ума и выжил. Когда Никита очнулся, был слаб как новорожденный ребенок, истерзанное тело болело, но это уже было не страшно и даже приятно. Приятно чувствовать себя, и понимать, что было в нем ушло навсегда.

— Ох, и напугал же ты меня Никитушка, — я столько белья твоего сжег, столько комплектов, новых ненадёванных, тьма была в тебе и мучала тебя, я не смог ее вытащить хоть и пытался, а вот Хозяин смог.

— Какое белье, какие комплекты ненадеванные, — переспросил Никита, — про Хозяина я и сам понял.

— Да белье с постели пришлось все сжечь, а оно то новое совсем, такая утрата то добра. — Я ж тебя мыл и чистое стелил, а тьма с кровью и потом вся в него уходила и только сжечь и оставалось.

— Да ну его, оклемаюсь, новое куплю, — и тут Никиту как ушибло, — ты ко мне…

— Нет, нет, не боись никого к тебе не подпускал, — завопил обиженный Домовой, — я же все понимаю, а ты …

— Это я от страха, — повинился Никита, — прости, я б без тебя не выжил.

— Это да, — не стал спорить успокоившийся Домовой.

Никита поправлялся, — несколько дней к нему приходили, и Борис с Петром, дядька Мефодий обязательно, и Василий прибегал. Костик так тот и полдня у его постели проводил и готовил, и убирал как мог.

После его ухода Домовой все перемывал и готовил заново, — ну вот в кого он такой, старается ведь, а руки не с того места растут.

— А, то ты не знаешь в кого он такой, — смеялся Никита, ничего он научится.

Боль не ушла совсем, но и стала не такой как была, Никита стал поправляется и ходить почти без хромоты, да и раны все на теле его выглядели уже не так страшно.

— Ты сильный Никита и это удивительно, ты ведь был заражен тьмой давно, да еще и Лихо было в придачу, а ты сопротивлялся, не дал ей овладеть собой, невероятно. — Я давно живу, а о таком не слышал. — Зачем кому-то было так важно испортить твою кровь и погубить твою душу, — размышлял Домовой у кровати Никиты.

Никита и сам всего не мог понять, и беспокоило его то что он не может вспомнить многих вещей, вот когда он был с Черепом, все время же куда то с ним ездил, что-то делал для него, слушал разговоры с кем-то. Пытаясь представить хоть один день из тех, полностью, что он делал и где был, а нет не получается.

Домовой его успокаивал, это и-за болезни, и ты все вспомнишь еще.

— Да у меня такое чувство, — признался Никита, — что я знаю что-то важное, что может помочь кому-то, а вспомнить не могу.

Ты не мучай себя Никита, — все разъяснится, — живи как велел Хозяин и жди, когда призовут, — посоветовал Домовой, — думаю все сложится, а как иначе, ведь ты столько перетерпел.

Никита бы и рад был все изменить или понять, что произошло и сколько ждать, но понимал, что Домовой прав. Нужно восстановится, все вспомнить и ждать, когда позовут, и сколько ждать, год или два или всю жизнь.

Тогда он еще не знал, через семь лет его жизнь снова изменится, но это уже другая история.

***

А примерно в это же время, когда и происходили все эти события с Никитой, в своей однокомнатной пустой квартире в Тамбове сидел его наставник Николай. Квартиру его недостаточно назвать маленькой и скромной. Он не уделял ей внимания совсем, купил потому что нужно где-то жить, простенький диван и шкаф, вся меблировка комнаты, на кухне крохотный стол с минимумом необходимой посуды, Николай даже шторы не стал вешать. Он здесь просто иногда спал или приезжал подумать в тишине. Выключив свет вечером он усаживался на подоконник с ногами и смотрел в окно на ночной Тамбов. Квартира была в центре Тамбова и вид из окна был на парк и проспект, а там всегда что происходило. Но это тоже было не важно именно здесь ему хорошо думалось, и он любил сидеть так бездумно глядя в окно вниз, хоть это и случалось редко. Николай давно уже жил только работой, а здесь бывал так изредка, хотелось побыть в одиночестве и вроде как на своей территории, разложить все свои мысли по полочкам и принять решение. Конечно он хотел, когда-то давно себе другую жизнь, но вот не сложилось. Сейчас он размышлял о том, как причудливо прошлое влияет и на современное время. Все дело в пророчестве, черт его побрал. Пророчество должно произойти скоро и здесь на Тамбовских землях, а началось …, точно теперь и никто не знает, скорее с самого основания сообщества охотников.

Каста охотников была закрытой всегда и от всех живущих на земле и людей и детей ночи, они всегда жили на грани между луной и днем, не относя себя ни к тем ни к другим. Когда-то много, много веков назад, первый мужчина смог переборот свой страх и столкнувшись с тьмой, не отступил, стал защищать, — себя, семью, соседей и основал род охотников. Конечно он был не один, хотя таких людей всегда было мало, да и сейчас так же, — кто хочет вместо нормальной жизни мотаться выискивая нежить или истребляя колдунов, все время быть настороже и никому не доверять и знать, что тебя в любой момент убьют или оставят калекой. Но так повелось, от отца у сыну стали накапливаться знания и опыт всех ошибок и сложностей с которыми они сталкивались, сначала устно, пересказывая в форме сказок, а затем стали и письменно составлять книги журналы где и описывали все с чем им приходилось сталкиваться и как это можно победить. Так стали скапливаться знания, — охотники учились защищаться сами и свой дом, — выслеживать свою дичь. Они находили таких же, как и они сами, делились знаниями и так постепенно образовалось сообщество, сильное, обладающее тайными знаниями. Сейчас точно уже не знает, но как-то все охотники смогли собраться вместе, принять свой устав, правила единые для всех и вот именно с того момента охотники и приобрели свой статус, общая клятва была принята не богами, — свет и тьма пометили всех, кто был там. Это изменило их и их кровь, и отсюда пошло выражение первый рода. Первый рода, тот, — кто сумел сохранить непрерывную линию от отца к сыну до сих пор. В семьях рождались не только мальчики, и девочки естественно тоже и их воспитание было необычным. Ведь только