Формула власти. Первое условие - Анастасия Поклад

дали мне силы и амбиции, но не дали ума? А я еще думать пыталась, рассуждать, выводы какие-то делала! Казалось, видела Костю… Крокозябра лысого я видела! Настоящий Костя Липка сразу же сообразил, что делать, и мне, дурище, пытался намекнуть, но я ничего, ничегошеньки не поняла!"

Тут до Дарьянэ дошло еще одно. Она вспомнила главную хохму четырнадцатого корпуса: Липка не умеет говорить с ветрами и ходить по облакам, как ни старается. А сейчас? Что было сейчас?

"Что же я лежу-то?! Надо встать, помочь ему!.."

Дарьянэ вскочила на ноги, призывая ветра. Сквозняки пели у ее ног, срывались с пальцев гудящими всплесками. Теперь сильфида стояла между Костэном и людьми. Они еще не успели снова приблизиться, окружить, наставить оружие. Вместо этого орденцев опять смело порывом ветра — куда более сильным. Их отбросило к краю поляны. Свистело в ушах, пригибалась к земле редкая трава, с корнем вырвало пару кустарников.

— Сдавайтесь! — крикнула Дарьянэ.

— Скажи им, чтоб убирались восвояси, — голос Липки, стоящего позади, был каким-то странно напряженным, а еще глухим и тихим. Даша начала было оборачиваться, но агент одернул: — Не выпускай их из виду. Вели забирать доски и улетать. Когда взлетят — направь поток ветра отсюда подальше.

— А разве мы не пленим их?

— Ветром нельзя связать. А другой силы у нас нет. Мы лишь можем держать их… — голос Костэна сорвался в хрип, но тут же снова выправился: —…на расстоянии. Делай, что говорю, ну! Пусть берут доски и улетают…

— Возьмите доски и улетайте! — послушно повторила она. А от себя запальчиво добавила: — Прочь с нашей земли!

Очередным порывом ветра доски смело в сторону их владельцев.

На лице агента орденской разведки застыло выражение обиды и какого-то вселенского непонимания. Если эта девчонка могла такое и прежде, то почему не вырвалась сразу? Слишком глупа? Или наоборот, это была секретная операция тайной канцелярии? Орденцу еще предстояло долго ломать голову над этим вопросом и подобными ему, а пока он вынужден был приказать:

— Улетаем.

— А как же?.. — заикнулся было кто-то.

— Улетаем, я сказал! — рыкнул агент, вне себя от злобы и унижения. Люди крайне редко сталкивались с таким видом сильфийской магии, когда ветер рвется прямо из рук, вибрирует пространство, отступают под напором Небес Вода и Земля, а сквозняки заплетаются в косы ураганов и смерчей. И хорошо, что редко. А то жуть берет, и в голове начинает вертеться идеологически ошибочный вопрос: а правильно ли сделал Орден, отказавшись от таинств колдовства? С другой стороны: был ли выбор? А дальше думать не только ошибочно, но и преступно. Потому что если колдовство полезно, то полезны практикующие его веды, которые, как известно, до сих пор преданы обде. Выходит, обда тоже не такое уж беззаконие?..

Дарьянэ стояла в напряжении, готовая дать отпор, пока четыре доски с летчиками не превратились в точки и, гонимые ветрами, не исчезли в просторе небес. И только потом обернулась к Костэну. Да так и ахнула.

Сильф был бледен, нос заострился, огромные голубые глаза запали и выглядели пугающе. Непонятно, как он еще ухитрялся держаться на ногах, притом без посторонней помощи: голубую форменную куртку заливала липкая алая кровь, без остановки хлещущая из глубокой колотой раны на груди. Все-таки его успели зацепить острием ортоны…

— Липка! — сдавленно вскрикнула Даша, сама бледнея. От ужаса даже закружилась голова. — Как же ты так…

— Прекрати истерику, — Костэн пару раз моргнул: стажерка расплывалась перед взором. — Помоги мне лечь и замотать рану. Все в порядке, через час должен прилететь Юрка. У нас уговор.

— Целый час?! — Даша всплеснула дрожащими руками, а потом все-таки попыталась выполнить Липкину просьбу. — А если ты не доживешь?

Понадобилось не столько помогать лечь, сколько замедлять падение: ноги агента самостоятельно подкосились, едва тот осознал, что самая главная опасность в виде орденцев улетела восвояси и больше не вернется.

— Доживу, куда я денусь. Не смей паниковать, ты агент или канцелярская курица? Если уж я как-то выдал ту волну ветра, умереть после этого просто не имею права…

Костэн и сам не понимал, какие скрытые резервы всколыхнулись в нем, когда он увидел Дарьянэ целой и невредимой, пусть и творящей глупости. Позволить ей погибнуть здесь, на его глазах, казалось самым страшным на свете преступлением. Против собственной совести, природы. Против Небес. Может быть, именно поэтому они впервые заговорили с ним? Может, прежде людские корни не позволяли ему быть по-сильфийски искренним и преданным, взывая к Небесам? Он родился слишком человеком, он мог бы запросто уйти делать карьеру в Принамкский край, но предпочел остаться здесь, на Ветряных Холмах, и всю жизнь положить на то, чтобы докричаться до Небес. А сегодня — они ответили. Разве можно после такого умереть? Лишь отъявленный фаталист способен на это, а Костэн Лэй фаталистом не был. Какая смерть, когда столько дел на носу? Грядет политическая интрига, подобных которой не бывало, если верить истории, уже многие столетия. А еще мучает вопрос: если Небеса откликнулись теперь, снизойдут ли они до него впоследствии? Костэн непременно попробовал бы и сейчас, не будь ему так больно, не кружись голова…

— Никакой я не агент, — всхлипнула Дарьянэ, дрожащими непослушными пальцами расстегивая на куртке начальника "змейку". — Почему я не додумалась до этого раньше? А теперь из-за моей дурости вы умираете.

— Я не умираю, — упрямо прохрипел Липка.

— Нет, — Даша уже рыдала, — вы умираете, вон, пальцы уже прозрачные.

— Ничего они не прозрачные. Кажется тебе.

— Ага, к-кажется! Как же… Вон, я каждую косточку через кожу вижу… А на мизинцах уже и кости просве-е-ечивают…

— Не реви. Сердце вроде не задето, легкое тоже. Разорви мою рубашку, тряпками закрой рану… — на свои пальцы Липка, в отличие от стажерки, старался не смотреть.

Хлюпая носом, Дарьянэ принялась возиться с рубашкой. Разорвать добротную, хоть и тонкую ткань силенок хватило далеко не сразу, но дело все-таки пошло. Периодически девушка испуганно заглядывала в зеленоватое лицо начальника и принималась причитать:

— Ох, вы же умираете, Юра не успеет, вон, и нос прозрачный, это все я виновата…

— Сказано тебе: выживу, — губы немножко онемели, язык заплетался, в голове стоял туман, но терять сознание Липка себе запрещал. — И перестань себя винить. Видела бы ты Юрку на первом задании. Да и я тоже хорош был. Главное, ты вернулась живой, на большее я и не рассчитывал.

— Вы? — изумилась Даша. Едва бинтовать не прекратила, но вовремя опомнилась. — Как же это… Расскажите! Ой, что это я… Молчите лучше, не надо вам говорить! Вы же умираете… — конец фразы