Формула власти. Первое условие - Анастасия Поклад

сильфа, которое я вручил вам в начале нашей встречи. А лично от себя хочу добавить, — голос агента вдруг изменился, из безразличного превратился в жесткий, даже злой. — Разберитесь уже, наконец, со своими разбойниками, или будем разбираться мы.

— Это угроза? — подобрался "коллега".

— Нет, — Костэн почти шептал, и Даше приходилось навострить уши. — Это не угроза. Пока.

— А не слишком ли много вы от себя говорите? — человек уже не лебезил, а выглядел даже возмущенным. Дарьянэ захотелось придушить лицемера. Она-то знала всю правду.

— А вы не слишком рано обрадовались, что дело опять ограничилось письмом Верховного? — загадочно бросил Костэн.

— Что вы имеете в виду?

— Я? Ничего.

— В таком случае, полагаю, встреча подошла к концу, — сказал человек после недолгого молчания, во время которого, как показалось Даше, они с Липкой пристально глядели друг другу в глаза.

— Верховный ждет ответа в виде принятых мер, — вместо прощания сказал Костэн, идя к своей доске. Даша сумела разглядеть начальника в профиль и заметила, что у того бледное усталое лицо и нахмуренные брови.

Тут до сильфиды дошло. Липка здесь, люди только что солгали ему, будто на Дашу напали разбойники, как и на прочих послов. А сейчас Липка улетит, и она останется совсем одна! Снова, когда спасение было так близко, когда не иначе как Небеса предоставили ей шанс разоблачить этих негодяев и палачей лично.

Больше Даша не раздумывала. Подхватилась и как была, растрепанная, в рваном платье, выбежала на полянку с громким отчаянным криком:

— Липка, я тут! Это они все подстроили!

Подлетела к дорогому начальству и повисла у него на шее, мертвой хваткой вцепившись в форменную куртку с погонами. И пусть теперь только попробуют снова взять в плен! Они на своей земле, в своем праве, а проклятые люди должны убираться восвояси! А лучше устыдиться, сдаться и позволить судить себя по законам дружбы держав. Так думала Дарьянэ, сейчас не видя, не слыша и не понимая ничего вокруг себя. А понимание ситуации состояло в том, что их двое, мужчина и девушка, против четверых хорошо вооруженных и обученных людей, а на многие версты вокруг ни души. Поэтому вопрос, чья здесь земля, несколько теряет актуальность.

Если бы сейчас Даша обратила внимание на обычно бесстрастное и открытое Липкино лицо, то очень удивилась, увидев, сколько противоречивых чувств может оно выражать. За последние недели Костэн Лэй уже трижды успел оплакать свою несчастную стажерку и мысленно казнить себя через повешение без права вознестись к Небесам. Сейчас же он настолько опешил, обрадовался и снова испугался за ее жизнь, что совершил непозволительную ошибку: застыл на несколько роковых секунд. Этого времени хватило орденцам, которые прекрасно знали, что Дарьянэ вполне может быть жива, опомниться и обнажить ортоны. Костэн за свое оружие — тонкую саблю в посеребренных ножнах — взяться так и не успел. Хотя бы потому, что воскресшая стажерка неосмотрительно прижала рукоять бедром.

— Какое досадное недоразумение, — теперь "коллега" говорил совсем иначе, чуть растягивая слова. Он явно отыгрывался за свой прежний заискивающий тон. Перед всеми, включая собственных подчиненных.

— И впрямь досадное, — Липка говорил довольно спокойно, что давалось ему совсем непросто: острия ортон оказались нацелены в первую очередь на него. — Может, договоримся? — агент невинно взмахнул ресницами.

Но это был тот редкий случай, когда красивые голубые глаза ни на что не влияли, а в полюбовное разрешение конфликта одинаково не верили обе стороны.

— Думаешь, я тебе поверю? Нет уж. Лишние свидетели ни к чему, попались вор-робушки, — с особенно явным наслаждением. Последние лет эдак пятьсот крайне немногие люди могли похвастаться тем, что сумели зажать сильфов в угол и диктуют им свои условия. Впрочем, сейчас диктовать было нечего. — Связать и утопить.

— А не проще заколоть? — вполголоса уточнил кто-то, и одна из ортон чуть дернулась, касаясь Липкиного горла.

— Кровь не развеивается, — просветил "коллега", с торжеством глядя на пленников. — Нам ни к чему пачкать нашу репутацию.

— Вы действительно полагаете, что никто из моего руководства не знает, куда и зачем я полетел? — холодно уточнил Костэн Лэй. На ортоны он не смотрел, хотя выглядел бледнее обычного.

— А вы действительно полагаете, что и в этом лесу не может оказаться разбойников? — в тон ему поинтересовался орденец. — Вашу саблю, господин Костэн. Слишком тонкая работа, я не хочу, чтобы мой трофей полоскался в воде. И без резких движений.

Дарьянэ страшно перетрусила. Оказывается, невероятно трудно сохранить серьезную и невозмутимую мину, когда тебе к горлу приставляют острый кусок металла. В ушах сразу начинает бешено стучать кровь, и внезапно осознаешь: одно лишь неосторожное движение, и эта кровь хлынет из твоей шеи. А если двинется держащий оружие? И как тут не трястись, подобно сухому листу на холодном ветру, как заставить глаза быть не выпученными от ужаса, а обычными, словно ничего особенного не происходит.

А у Костэна Лэя даже голос не дрожал. И руки двигались медленно, плавно, с опасливой осторожностью. Даша вжалась в него, словно Липка мог защитить. Он ведь настоящий агент, не то что она, почему же он не…

— Разметай их.

Еле слышный шепот у самого уха. Дарьянэ не поняла. Разме… разметать? Он о чем? Это как? Кого — их? Зачем? Она подняла на него недоуменный взгляд.

— Разме-тай, — выдохнул Костэн, медленно передавая саблю человеку.

— Что? — решилась переспросить она.

— Раз-метай. Быстро…

— А?

Шелест леса, плеск воды, тяжелое дыхание людей — краткое мгновение тишины…

— ДУРА! — рявкнул Липка, с неожиданной силой бросая Дарьянэ наземь, через какую-то простую подсечку, и сам уходя от ортон. Резко развел руки в стороны, а потом схлопнул. Даша еще подумала: как по учебнику.

Остановившееся время понеслось галопом. От хлопка поднялась довольно приличная волна воздуха, сбившая людей с ног. И до лежащей носом в дерн Даши наконец-то дошло.

"Небеса! Дура! Какая же я дура!"

Она никогда прежде не покидала Холмов, росла в одном доме с сильным воздушным магом. И слишком привыкла к тому, что на все создаваемые ею колебания ветров найдется управа. Дарьянэ совершенно забыла, что люди, а тем более отказавшиеся от колдовства орденцы, не владеют магией воздушных потоков, не способны говорить с ветрами. И они сами не могли рассчитывать на подобные ее умения: хорошие маги в послы не шли, занимались другими делами. Это у молодой Дарьянэ дар вышел неустроенным из-за детской лени, недостатка воспитания и мечты о тайной канцелярии.

"Ведь я еще тогда, в день пленения, могла топнуть ногой, развести вот так в стороны руки, устроить ураган и сбежать! Великие Небеса, за что вы