Прислушайся к музыке, к звукам, к себе - Мишель Фейбер

кажется, не совсем. Да, нам обоим нравится малоизвестная музыка, которая у большинства людей вызывает отторжение, но мы не были пассивно-агрессивными мизантропами. Джейк – преподаватель, время от времени он пишет сценарии. Он любящий отец и приятный собеседник. Я большую часть времени веду отшельническую жизнь, потому что этого требуют писательство и прочие личные увлечения, но могу социализироваться, если захочу. Ни один из нас не ожесточился, не стал инцелом, интернет-троллем или серийным убийцей, который, по словам соседей, «всегда был тихоней».

За годы жизни я, разумеется, не раз сталкивался с людьми, соответствующими стереотипам о социопатах. Они носили футболки с портретом Чарльза Мэнсона, читали какие-то плохо изданные фэнзины и обсуждали музыку, вдохновленную фашистскими концлагерями, садомазохизмом и некрофилией. Я тоже мог бы читать эти фэнзины. Я мог бы переписываться с полубезумными одинокими артистами, указывающими свой домашний адрес на обложках пластинок и кассет, которые кроме меня удосужится купить еще максимум десяток чудаков во всем мире. Я мог бы хранить стопку написанных вручную писем от адептов социальной изоляции, мог бы получать рассылку о деятельности какого-нибудь Храма юных магов и экстрасенсов. Но я не делал всего этого.

Если сознательные аутсайдеры и были моим племенем, я, очевидно, не сумел воспользоваться всеми преимуществами членства.

°°°

Что мне всегда нравилось (и нравится до сих пор) в авангардной музыке, так это сами звуки. Музыканты, производящие их, могут быть интересными или нет, но в конечном счете они менее важны, чем нюансы вибрации звуковых волн.

И это подводит нас к вопросу: что такое «авангардный звук»? Чем от отличается от неавангардного? Десятки существующих жанров мы относим к «нормальным». Так какой же должна быть музыка, чтобы ее сочли «анормальной»? Если Вивальди, Лютер Вандросс, Долли Партон, Van Halen и The Wombles – точно не авангард, то что артист должен сделать, чтобы пересечь черту?

Дело не в шумовых эффектах как таковых. Увертюра Чайковского «1812 год» – довольно-таки шумное произведение. В нем стреляют пушки! Но оно считается одной из жемчужин классического репертуара. AC/DC тоже шумные ребята. Но миллионы фанатов дружно поют, что «рок-н-ролл – не шумовое загрязнение» (Rock And Roll Ain’t Noise Pollution), а альбомы этой группы числятся среди главных музыкальных бестселлеров в мире.

Авангардная музыка, в свою очередь, не всегда такая уж громкая. Она может тихонечко поигрывать в углу комнаты, и люди все равно будут вздрагивать: что это за вой сирен?

°°°

На первый взгляд кажется, что все дело в отсутствии мелодии. Когда людей, которые терпеть не могут авангард, просят сформулировать причину, они часто называют именно эту: «нет мелодии». Бесспорно, существует целый пласт авангардной музыки – например, Merzbow и Controlled Bleeding, – которая представляет собой безжалостную какофонию абстрактных шумов. «Я не хочу делать музыку, – как-то раз заявил Н. У. Унру, участник коллектива с метким названием Einstürzende Neubauten. – Я просто хочу мучить людей». Его коллега Франк-Мартин Айнхайт согласился, качнув электродрелью: «Вся великая музыка – своего рода пытка».

Некоторые люди, имеющие склонность к мазохизму, наслаждаются пытками. Немногие. Вот что пишет один господин из Ист-Аркадии, штат Калифорния, на форуме в ветке, посвященной концертам, с которых слушателям хотелось сбежать. Он предлагает признать таковым концерт Throbbing Gristle в зале ветеранов Калвер-Сити, состоявшийся 22 мая 1981 года: «Шоу началось с типичной для них „стены звука“ громкостью 130 дБ, при этом шторы были задернуты, и на них воспроизводились, как на экране, черно-белые порнофильмы из 1950‐х. Затем занавески слегка раздвинули, и сквозь открывшийся проем в лицо зрителям стали светить посадочными огнями самолетов. Я ушел вскоре после начала, и голова у меня буквально раскалывалась». Едва ли стоит уточнять, что композиция, о которой идет речь – Scorched Earth, – напрочь лишена мелодии.

Такого рода эксперименты – часть вечно юной традиции арт-терроризма, восходящей к периоду дадаизма, если не раньше. Но стоит помнить, что подобные произведения составляют лишь малую часть обширного ландшафта непопулярной музыки. Чистый шум встречается редко, и авангардисты отнюдь не всегда задаются целью пытать слушателей. В большинстве произведений, которые люди считают некрасивыми и неприятными, хватает нот, составленных в тщательно выверенных последовательностях. При этом в относительно свежих и отнюдь не авангардных записях в стиле рэп, например Jump DaBaby & NBA Youngboy, ни сколь бы то ни было отчетливых нот, ни мелодии нет и в помине. Современный рэп зачастую совершенно не интересуется мелодиями, и множество хитов в исполнении таких рэперов, как Drake, Pop Smoke, Tory Lanez, King Von, Ski Mask, CJ, 21 Savage, Lil Loaded, Blueface и десятков других, не содержат ничего, кроме монотонного речитатива вокалиста.

Если публике так нужны мелодии, как мы объясним тот факт, что миллионы слушателей на современном музыкальном рынке обходятся без них?

В XXI веке даже самые «прилипчивые» песни нечасто можно назвать мелодичными (в том смысле, в котором были мелодичны композиции Коула Портера, The Beatles или даже Nirvana). Как правило, они основаны на повторяющемся мотиве из двух-трех нот, которые композиторы прошлого сочли бы скорее примитивным фрагментом, нежели целой песней, заслуживающей названия.

°°°

Итак… Если народные массы не против шумной музыки и той, в которой нет или почти нет мелодии, почему авангард все-таки считается непригодным для слушанья?

Я думаю, все объясняется привычкой. Музыка, которая нравится большинству, соответствует общепринятым канонам и правилам, будь то рэп, регги, рок-н-ролл, барочные сонаты, кантри или вестерн, классические симфонии, южноафриканский джайв, джаз (хард-боп, смуз, диксиленд, свинг, латино…), ганский хайлайф, готические хоралы, индийская рага, болливудские песни-подпевки, джей-поп или пауэр-баллады: слушатель знает, чего ожидать. А это невероятно важно для обычного человека.

Некоторые жанры подчиняются более жестким формальным требованиям, другие – менее жестким, но сам факт, что мы можем повесить на произведение ярлычок, демонстрирует: мы прекрасно обучены формировать ожидания. Мы помечаем некую музыку как фанк (нет, не диско, и уж точно не буги), поскольку ей присущи определенные стилистические черты, позволяющие нам в течение нескольких секунд опознать ее именно как фанк, и в ней отсутствуют элементы, искушающие определить ее как диско или буги.

Наши формалистские ожидания относятся не только к стилю, но и к композиции. Мы предпочитаем, чтобы произведение было связным, не разваливалось. У нас имеется набор категорических мнений о том, какие ноты «хорошо сочетаются», какие аккорды должны следовать за какими и так далее. В западной классике, от которой происходят и джаз, и популярная музыка, высоко ценится тоника – «нота, которой иерархически подчинены все остальные ноты произведения». Когда музыка уходит от ноты или аккорда, которые мы сочли доминантой, создается некое «напряжение»,