Николас Кейдж. Биография. Культовый неудачник или гениальный актер? - Иван Константинович Афанасьев

Экстравагантный, совершенно внеземной образ вурдалака в исполнении Макса Шрека в немом шедевре Фридриха Вильгельма Мурнау как будто стал путеводной звездой для Кейджа во всей его жизни: эпатаж и вычурность определяли в дальнейшем почти все, чем он занимался в жизни. Еще одной важнейшей вехой для становления юного Николаса стали образы, воплощенные Джеймсом Дином в фильмах «К востоку от рая» Элиа Казана и «Бунтарь без причины» Николаса Рэя – тогда Огюст Коппола привел 11-летнего парня на двойной сеанс. Впоследствии Кейдж неоднократно признавался[3], что Дин стал своего рода иконой для него и влиял на протяжении всей карьеры актера.

Тут стоит отметить, что, несмотря на родство, у отца Николаса были не самые лучшие отношения со своим братом: успех «Крестного отца» в 1972 году сделал Фрэнсиса Форда настоящей звездой Голливуда, и есть мнение, что Огюст ревновал родственника к его успеху. Впрочем, Кейдж рассказывал[4], что в обширном семействе Копполы в целом было нормой завидовать и ссориться: например, дедушка Кармине Коппола считал себя недооцененным композитором, особенно когда временами прозябал без работы. Огюст, старший из сыновей Кармине, небезосновательно считался своего рода локомотивом семейства: начитанный и насмотренный, с докторской степенью по литературе, красавец, мечтавший о карьере великого писателя. И тут вдруг младший брат, до этого снимавший симпатичное, но в основном не слишком успешное кино (за исключением мюзикла «Радуга Финнегана»), срывает овации публики своей гангстерской сагой. Николасу тогда было восемь лет.

Он рассказывал про эпизод, когда дядя отправил им несколько рекламных футболок с символикой «Крестного отца», но отец запретил ему носить их. Позже, с выходом второй части фильма, они отправились в кинотеатр, чтобы посмотреть его, но Огюст попросил сына никому не говорить об этом. В любом случае для Николаса это все было каким-то парадом тщеславия.

В середине 1970-х его отправили в Калифорнию к дяде, покуда отец путешествовал по Европе; он смог осуществить свою мечту – познакомиться с Марлоном Брандо, еще одним своим кумиром. Им повезло встретиться дважды, первый раз – после премьеры «Апокалипсиса сегодня» в 1979 году (Николасу тогда было 15). Встреча, правда, была не совсем такой, на какую он рассчитывал: он оказался в доме дяди, где также был Брандо. Юный Коппола нашел его среди гостей и сказал, что тот всегда был для него источником мотивации. На что 55-летний ветеран Голливуда ответил ему: «О господи, Ник, дай мне, бл*дь, немного отдыха». Все из-за того, что съемки в «Апокалипсисе» для Брандо были не из легких по целому ряду причин: Коппола был вынужден снимать Марлона особенным образом из-за того, что тот был весьма упитанным для роли полковника Куртца; плюс актер постоянно ссорился с Денисом Хоппером, исполнителем роли одержимого его персонажем журналиста, из-за чего добавлял в и без того сложные съемки еще больше стресса для всех, и особенно для Копполы. Поэтому по окончании съемок он был измотан и не особенно рад появлению своего юного фаната.

Тем не менее для Николаса эта встреча была очень важной, но еще более важной он называет встречу с Джерри Льюисом, популярным в то время комиком и звездой комедии «Чокнутый профессор» (1963), с которым он познакомился за кулисами одного из его выступлений в Лос-Анджелесе. Тогда Коппола подошел к легенде комедии и сказал ему, что Льюис и Брандо для него – два важнейших актера современности. На что Льюис, усмехнувшись, добавил: «Что ж, Брандо тоже хорош!», а заодно поблагодарил молодого человека за это признание. Впоследствии им удастся поработать вместе – в 2016‑м они снимутся в фильме «Доверие», где Льюис сыграл отца героя Кейджа. В 2017-м комик скончался в возрасте 91 года.

Так или иначе, несмотря на все сложности, связанные с пребыванием в Лос-Анджелесе у Копполы, для молодого Кейджа эти встречи послужили отправной точкой для его мечты стать актером. До этого он участвовал в школьных спектаклях (например, играл главного героя в постановке пьесы Клиффорда Одетса «Золотой мальчик»), а также посещал актерскую студию в киношколе при Калифорнийском университете. И, разумеется, просил о возможности сыграть хотя бы небольшую роль в фильмах дяди, на что в большинстве случаев получал от него невразумительный ответ. Что, в общем, было неудивительно: компания Фрэнсиса Форда Копполы American Zoetrope несла убытки из-за сложных съемок «Апокалипсиса», и он думал лишь о том, где бы ему найти проект, который сможет держать его на плаву.

В 1980-м году Николасу Копполе наконец-то повезло – его утвердили на одну из главных ролей в пилотной серии телешоу «Лучшие времена» о молодежи Лос-Анджелеса, в котором сочетались скетчком и своего рода исследование молодого поколения. Вместе с ним был утвержден и близкий друг молодого актера Криспин Гловер, с которым они познакомились за время обучения в киношколе. Коппола играл завсегдатая пляжей, который щеголяет мускулами и очаровывает девушек. Для своего возраста он выглядел довольно взрослым, вдобавок ко всему смог расположить к себе всех на площадке. Казалось, что парень наконец-то схватил удачу за хвост. Увы, пилотный выпуск собрал довольно средние оценки прессы, и дальше этого дело не зашло. Николас опять пролетел над гнездом кукушки. Но это был лишь первый блин комом – к тому моменту он уже съехал от Фрэнсиса Форда Копполы и был намерен делать свою карьеру самостоятельно. Впрочем, с дядей ему еще предстояло поработать не один раз.

Глава 2

Коппола-младший

Несмотря на неудачу с «Лучшими временами», Николас Коппола и не думал сдаваться: вернувшись в Сан-Франциско, он вынашивал планы по возвращению в Голливуд, хотя это и стало причиной некоторых конфликтов с его отцом. Огюст, будучи профессором литературы, также хотел быть писателем, но получалось у него не очень. Его роман «Интимность» (по объему, скорее, повесть – меньше 200 страниц), выпущенный в 1978 году в жанре мелодрамы с элементами эротики, о ветеране Вьетнама, который пытается привыкнуть к мирной жизни, открывая ее для себя заново через знакомства с женщинами, не стал успешным и так и остался единственным. Он мечтал, что Николас пойдет по его стопам и будет писать книги, а потому не слишком одобрял актерские практики сына. Возможно, это было еще одно проявление уже упоминавшейся ревности к успеху брата Фрэнсиса Форда.

Так или иначе, Николас отца не послушал и по