Ост-фронт. Новый век русского сериала - Денис Горелов

Так бывать.

Есть умный роман, а любить всякий звонкий глупость.

Надо быть там, где любить.

Иначе денег и наград не давать.

Помню, я еще молодушкой была,

Наша армия в поход куда-то шла

«Елизавета», 2022. Реж. Дмитрий Иосифов

Сериал о Елизавете вошел в историю задолго до начала показа.

В сетку его внесли на март, а в конце февраля президент сделал важное правительственное сообщение, и вечерний прайм забили серьезные люди — важнее Юли Хлыниной в роли Лизы Романовой. И гала-премьеру перебросили на неделю. Потом еще.

Так прошла весна двадцать второго. Россия удвоила свое черноморское побережье. Обвалила рынки. Нарастила хлеботорговлю. Вернулась на три века назад во времена царей, доблести и геройства. Европа перестала мыться, как и тогда. Америка хотела вякнуть, но вспомнила, что ее три века назад еще не было.

Пало Приазовье. Лег Херсон. Заволновался Измаил. Украина с горя свалила памятник Суворову, да поздно.

Наши с интересом посмотрели на Варшаву.

А в телепрограммах по-прежнему значилось: премьера сезона, в понедельник серия, во вторник другая.

Швеция вспомнила о былых победах. Турция заявила, что ни при чем. Английская королева раздумала помирать. Папа сказал, что умывает руки.

А канал «Россия» опять: ну, на этой уж неделе точно.

История пошла другим путем. Мир забыл про ковид, BLM, пятый пол и прочие ереси, зато задумался про судный день. Но по-прежнему оставался актуальным вопрос: что же обо всем этом думают Юлия Хлынина, Елизавета Романова, продюсер Акопов и режиссер Иосифов?

Они, как выяснилось, о том пока не думают. Сериал посвящен юным годам императрицы, когда она была еще егоза и целовалась с преображенцами. Шанс занять трон выпадал Елизавете в 16, 18 и 21 год — но та все манкировала, предаваясь соблазнам галантного века, — из-за чего нам пришлось пережить правление ее малахольной матушки, отрока-племянника и вконец онемеченной двоюродной сестрицы (соответственно Екатерины I, второго Петра и Анны Иоанновны). На 16 лет страна ушла с внешнего театра в тайны дворцовых переворотов и династические контрдансы — на радость братским монархиям. Радоваться им, как и в жизни, недолго, на носу второй сезон и Северная война.

Цесаревну Лизу, по всеобщему мнению, отличала крайняя внешняя привлекательность, слегка подпорченная рыжиной и курносостью, — так что Хлыниной эта роль была предначертана небесами. Елизавета Боярская, также подходящая под описание, ушла в рост — тогда как прижизненные портреты императрицы намекали на лишний вес. В бисквитах Юлии Олеговне явно решено было не отказывать — чему она, вероятно, была только рада.

Окружавшее престолонаследницу трио пажей совершенно напомнило вымышленных гардемаринов-мушкетеров — если б фамилии Нарышкин, Воронцов и Шувалов прямо не указывали, что это будущие баловни русской истории и генерал-фельдмаршалы русского воинства. Кто на ком из фрейлин переженится, оставим в секрете: несведущих в истории любителей мелодрам ждет грандиозный сюрприз, а зачем еще нужны исторические хроники?

Манера былого бэбистара Иосифова назначать на возрастные роли постаревших пылких юношей 90-х заслуживает особого интереса — как и тогдашний инженю Сергей Маховиков в роли князя Юсупова. Но центральным стержнем сезона (и вторым номером в титрах) служит, конечно, главный антагонист Елизаветы вице-канцлер Остерман в исполнении Алексея Аграновича. Его меланхоличное интриганство организует и направляет напор взбалмошных августейших баб — а недавняя отставка Алексея Михайловича с поста худрука «Гоголь-центра» дополнительно рифмует век опал и фаворитизма с новыми временами обострившегося госуправления (отметим, что изгнание Аграновича единственное было встречено без восторга, а лишь с печальным смирением — Рыжакову с Райхельгаузом три века назад царь-батюшка еще б и пинков на ход надавал).

К выходу второго сезона Россия, верится, прирастет Елисаветградом и Екатеринославом. Кто раньше управится — армия или музы — увидим к зиме.

Государыня всяко будет рада.

Наконец-то, скажет, за ум взялись.

Пажи с проступающими фельдмаршальскими погонами дерзко ухмыльнутся.

Как при бабушке[5]

«Екатерина. Самозванцы», 2019. Реж. Дмитрий Иосифов

Петр Третий был рожден Карлом Петером и, как все немцы, любил скрипочку, трубочку, оловянных солдатиков и Фридриха Великого.

Жена его Екатерина Вторая была Софьей Августой и, как все немки, ценила мужские штаны и рациональное управление.

Сын их Павел Первый был бы чистокровным фольксдойчем, каб не слухи, что к его рождению причастен граф Салтыков, — но воспитан был на прусский лад в почтении к Фридриху и шагистике.

Слабые мужчины романовской династии слышали голос немецкой крови, зов конституции и ересь европоцентризма, за что их исправно душили в опочивальнях гвардейские офицеры.

Сильные женщины внимали гласу истории, становились русее русских и кошмарили историческую родину рейдами влюбленных в матушку молодцов.

Даже тотемные животные у нас сделались общие: у немцев орел и медведь — и у нас орел и медведь.

Но то были медведи в одной берлоге.

Признаться, русский галантный век в массовом сознании не отложился. Период от Петра до Павла национальной литературой преступно обойден — из-за чего Екатерины совершенно перепутались у нас с Елизаветами, Ангальт-Цербские с Голштейн-Готторпскими, Румянцевы с Потемкиными, а Панины с Шуваловыми, и лишь посреди Адмиралтейским столпом высится капитанская дочка Маша Миронова с отеческим заветом беречь честь смолоду. Сопутствующие мушки-пудры-клавесины-парики казались нам исключительно французской специализацией — как и манера решать государственные дела в будуаре, волнующая сердца молодых повес и одиноких дам с кошечкой. Притом французы с их республиканизмом рассматривали времена Людовиков как давнее водевильное недоразумение — нам же на новом витке государственничества и консенсусной автократии слышны в екатерининском сказе вполне современные ноты. Крым отбит у турок, флот переброшен в Севастополь — будто с утренней ленты новость. Англия с Францией готовы снабжать хоть османов, хоть черта в ступе, лишь бы унять наше продвижение по балканскому подбрюшью — как вчера написано. Внешнее давление синхронизируется с активно подогреваемой внутренней смутой (пока Пугачевским бунтом, а не Болотными гуляньями) — и это актуально. Дания грозит перекрыть проливы — чем еще заняться Дании, кроме как мешать нам в своих территориальных водах?[6] Фактически канал «Россия», как и в случае с «Годуновым», пересоздает национальную историю для массового потребления — слегка вольничая с персоналиями. Кому, в самом деле, какое дело, соблазнил княжну Тараканову Орлов или Разумовский? Главное, девушка не уехала неотдохнувшей.

Режиссер Иосифов, во младости сыграв деревянного человечка Буратино, в зрелости сделался совершеннейшим противником власти плебса. В его трактовке Пугачев лишен не только сочувствия, но и харизмы. Таракановой повезло больше: в исполнительнице Стречиной огня и дерзости хватит на дюжину Вирджини Ледуайен. Впрочем, Иосифову не до