Империя боли. Тайная история династии Саклер, успех которой обернулся трагедией для миллионов - Патрик Рэдден Киф

между свойствами таблетки и тем фактом, что люди приобретают зависимость от нее, так нет связи и между маркетинговой войной ради продаж ОксиКонтина, развязанной Ричардом Саклером, и последовавшим за ней букетом социальных недугов. Компания никак не могла заранее предвидеть, что с ОксиКонтином может возникнуть проблема злоупотребления, утверждал Фридман. За все семнадцать лет маркетинга предшественника этого препарата, МС-контина, говорил он, «до Purdue ни разу не доходили сведения[1401] о каких-либо необычных случаях злоупотребления или утечки». И даже после того, как ОксиКонтин в 1996 году был выпущен на рынок, в течение первых четырех лет компания не видела никаких признаков проблем.

– Только в апреле 2000 года Purdue впервые обратила внимание на сообщения о злоупотреблении и утечке ОксиКонтина, появившиеся в статьях газет штата Мэн, – сказал Фридман.

Эта формулировка тоже стала стандартным тезисом защиты Purdue. И тоже была ложью, если говорить без обиняков. Действительно, в начале 2000 года – после того как Джей Макклоски, генеральный прокурор в штате Мэн, выпустил письмо, предостерегавшее врачей о рисках ОксиКонтина, – Purdue уже больше не могла притворяться, что не знает о проблеме. Но компания и до этого письма знала, что этими таблетками активно злоупотребляют. Знала не один год. Ведь была же служебная записка о злоупотреблении, составленная в 1999 году Мартой Вест для Говарда Юделла, который теперь сидел рядом с Майклом Фридманом, пока тот давал показания. Но задолго до этого целый хор собственных торговых агентов Purdue сообщал компании об услышанных ими жутких историях о зависимости и злоупотреблении, фиксируя эти тревожные сигналы в своих полевых заметках. Компания четко знала, что проблема существует, практически с самого начала. Еще в октябре 1997 года один из топ-менеджеров Purdue, Марк Альфонсо, писал другому, Джиму Лэнгу, цитируя Майкла Фридмана и сообщая, что число упоминаний ОксиКонтина на интернет-сайтах и в чат-румах «достаточно велико, чтобы человек потратил[1402] на них целый день», добавляя, что в компании этот трафик мониторят «три человека».

Но никто из членов Конгресса, приехавших в Пенсильванию на слушания в тот день, ничего об этом не знал. Складывалось такое впечатление, что в штаб-квартире Purdue в Стэмфорде было принято внутреннее решение переписать последовательность событий и утверждать, что компания и слыхом не слышала ни о каких проблемах до 2000 года. Действительно, в электронном письме Ричарду Саклеру от 16 февраля 2001 года Фридман писал: «Я думаю, что необходимо[1403] выстроить нашу историю так, чтобы она была совершенно отчетливой и последовательной». Законодатели этого не поняли, но, излагая свою версию последовательности событий под присягой, Фридман лжесвидетельствовал. Голденхайм, давая отдельные показания[1404] в комиссии Сената США под председательством Теда Кеннеди, рассказал ту же самую ложь и тоже под присягой.

Но лгали они не только о последовательности событий. Одним из повторявшихся тезисов в линии защиты, избранной компанией, было указание на то, что Purdue никогда не сталкивалась ни с какими проблемами и в связи с МС-контином. Но и это утверждение было далеко от истины. В мае 1996 года один из служащих послал Ричарду Саклеру и Говарду Юделлу пресс-отчет, описывающий потенциал злоупотребления[1405], связанный с потребителями, экстрагировавшими морфин из таблеток МС-контина. В марте 1997 года Роберт Кайко разослал Мортимеру Саклеру, Ричарду Саклеру, Фридману, Голденхайму и Юделлу письмо, в котором информировал их, что в Новой Зеландии МС-контин стал «самым частым источником[1406] морфина/героина, которым злоупотребляют парентерально». В марте 1998 года Юделл направил Фридману, а также Мортимеру, Рэймонду, Ричарду и нескольким другим Саклерам служебную записку[1407], приложив к ней статью из газеты «Оттава Ситизен» с описанием того, как МС-контин стал в Канаде «уличным наркотиком», причем с достаточным преобладанием на черном рынке, чтобы заслужить собственное прозвище: «лиловые шелушилки»[1408]. Во внутренней служебной записке, составленной в январе 1999 года для Фридмана и других коллег, Юделл признавал[1409], что компания отслеживает в сети упоминания о злоупотреблении и МС-контином, и ОксиКонтином.

Но в тот момент конгрессмен Гринвуд ничего такого не знал. У него не было причин полагать, что в разговоре с ним делегация из Purdue станет кривить душой, поэтому он был сердечен, учтив и всячески старался не вызвать у Фридмана и его коллег подозрение, будто комиссия обращается с ними как с преступниками.

– Послушайте, мы заранее оговариваемся… я оговариваюсь[1410], что ваша компания – это добропорядочная компания с длинным и образцовым послужным списком, – говорил Гринвуд. – И я верю, что ваш продукт и ваша компания сделали на порядок больше для облегчения боли в этой стране, чем для ее причинения. – И он заверил Фридмана: – Вы здесь не на суде.

Затем Гринвуд задал, очевидно, простой вопрос:

– Что ваша компания знает о том, сколько рецептов каждый врач выписывает на ваш ОксиКонтин?

– Мы действительно собираем данные, очень похожие на те, о которых вы говорите, – сказал Фридман. – Сервис IMS Health собирает эти данные через компьютеры в аптеках, – объяснил он.

– Хорошо. Итак, я предположу, что одним из способов работы с этими данными после сбора было бы упорядочить их таким образом, чтобы составить рейтинг врачей. У вас есть некоторое представление о том, кто выписывает рецептов больше всех, кто – меньше всех, а кто оказывается середнячком, – кивнул Гринвуд. – Вы оцениваете эту информацию таким образом?

– Да, – ответил Фридман.

Затем Гринвуд упомянул Ричарда Паолино, сельского остеопата, недавно осужденного за то, что он выписывал тысячи рецептов на ОксиКонтин. Должно быть, Паолино был «отщепенцем», указал Гринвуд, шарлатаном с небольшой практикой, который, «совершенно не глядя на состояние здоровья пациентов, выписывал эти рецепты направо и налево, чисто в целях получения прибыли». Но разве Purdue об этом не знала? Разве не видела этого небывалого вала рецептов в данных IMS?

– Мне хотелось бы надеяться, что он торчал там, как больной палец, и что в нашей стране должны быть другие Паолино, которые делают то же самое, – сказал Гринвуд и добавил: – Ваша компания должна знать о такого рода информации.

А после этого задал Фридману вопрос:

– Как ваша компания реагирует, когда вы видите такого врача, ничем не примечательного остеопата, здесь, в Бенсалеме, который выписывает такое огромное количество рецептов? Что вы делаете с этой информацией?

– Мы не определяем и не оцениваем то, насколько хорошо врач делает свое дело, – уклончиво ответил Фридман. – Мы не находимся в кабинете с врачом и пациентом, не наблюдаем за осмотром и не участвуем в этом процессе. Мы знаем, например…

– Стоп, но тогда зачем вам нужна эта информация? – перебил его Гринвуд. А потом сам ответил на собственный вопрос: – Вы хотите видеть, насколько успешны ваши маркетинговые