Интернет-журнал "Домашняя лаборатория", 2007 №12 - Журнал «Домашняя лаборатория»

мы, советские люди, делили алкоголь поровну. Но через 5 минут дама поняла, что мы люди не опасные, что половина здесь — кандидаты наук, и успокоилась.

Полагаю, что Сэй-Сенагон согласилась бы с утверждением, что пьяных кандидатов наук приличной даме можно не опасаться. Даже на дорогах Подмосковья.

Прошли десятилетия. Съезд авторов, издателей, исследователей, фанатов фантастики под Санкт-Петербургом. Автобус с участниками из Москвы едет от соответствующего вокзала в Санкт-Петербурге в дом отдыха — место гнездования. Треть пьет, треть обсуждает напитки, треть ищет глазами магазин. Нашли! Автобус тормозит, и народ бежит за добавкой. Deja vu. Вся беда, — говаривал Эркюль Пуаро, — что люди не меняются. В этом счастье, — возразила бы ему Сэй-Сенагон.

Заметим, что безудержное пьянство вовсе не было в ВЭИ нормой (колхоз — ситуация особая). Про товарища, не умевшего остановиться, говорили осуждающе: «у него концевика нет». Вряд ли С. знала, что такое «концевой выключатель», но А.К. (не сотрудница ВЭИ) подсказала мне, где его могли встретить вы. Видели, небось — прозрачный короб с мягкими игрушками, над ними ездит захват, а гражданин, которому не терпится расстаться с трудовыми сбережениями, жмет на кнопки и управляет перемещением захвата, стремясь схватить игрушку? Так вот, на самом конце траектории стоит мааленький такой выключатель, когда захват с игрушкой доезжает до этого конца, он нажимает на этот выключатель, который и дает при нажатии команду на раскрытие зажима. Игрушка, естественно, падает. Так этот выключатель и называется концевик. Его и не было у некоторых сотрудников ВЭИ — с пониманием кивнула бы Сэй-Сенагон.

Кроме Малинской базы, была еще и Душинская плодоовощная база — в Москве, на Душинской улице; мемориальная табличка там пока не висит, но я полагаю, что московские власти этот недосмотр устранят. Тут рассказать нечего, кроме того, как мы объедались тем, на чем работали. Помню один раз мандарины и один раз бананы (из нескольких десятков раз). Сегодня, зимой 91/92 года, это звучит как-то странно.

Часть II

Совхоз, отгулы, «дырка в голове»

Кроме баз, были еще и колхозы. Главное их свойство — указанное выше отключение от повседневности и растормаживание. Например, для меня это было место, где я мог Покурить, Лежа в Кровати. А также вволю пообщаться с друзьями, если удавалось поехать с ними в одну и ту же смену. А также побывать на природе — народ удил рыбу, собирал грибы. Народ жил. В людях просыпалось что-то здоровое. Они начинали рассказывать друг другу о жизни. Проводили время в обществе лиц противоположного пола. Вот, например, сцена. Сидим мы на скамеечке и курим. Мимо идет один общий знакомый — Ю.Ш., токарь с производственного участка. Останавливается и говорит: «И.М. обещала за 10 рублей дать поцеловать грудь. Как думаете, стоит?» Я молча давлюсь папиросой. Народ тихо стонет от смеха.

Так в жизни и бывает — один проводит время в обществе, а другой молча давится от смеха. И это — как сказала бы Сэй-Сенагон — несправедливо. Да и названная цена вызвала бы у нее недоумение…

Многие начальники, заняв свое место, считали должным пару раз съездить в колхоз и на базу. Так сказать, сходить в народ. Бывал в автобусе, идущем в колхоз и директор Наяшков, и даже он сам таскал мешки. Причем, по крайней мере, один раз ребята на разгрузке из кузовов совершенно уделали его, подбирая мешки из-под кубинского сахара, мы их называли «подарок от Кастро», и весили они не 40, а 80 кг. Позже он ездил на базу, но уже не в автобусе, а на черной Волге, и один раз лично он мне кидал, стоя в цепочке, кочаны. Я, правда, не знал, что «этот в беретике» — директор, и только поэтому у меня руки не тряслись от уважения и страха.

Второй этаж клуба в Чирково. Вечер. На кровати сидит сотрудница И.А., дочь стеклодува А.М., и под гитару поет. Играет комсорг Отделения электроники. Стихи типа детского фольклора — «Стиль баттерфляй на водной глади / Продемонстрировали девы / Они в бассейнах Ленинграда / Плывут направо и налево». Исполнитель промачивает горло. «Какой-то маленький вассал / Все двери замка обошел / Но туалета не нашел /Ив книге жалоб написал». Что он написал, я не помню, но куплетов было много. Думаю, что с десяток. «Король двенадцатый Луи / Велел отрезать всем по пальцу / За то, что оные страдальцы / Перчаток не уберегли». Бр-ред! — с чувством сказала бы С., и была бы права. А присутствующим хорошо. Тепло, сухо, папироса, друзья, и еще поют.

Кстати. Сотрудник Л.А. был в тот заезд особенно счастлив — «моя кровать стоит у окна, стекло разбито, и поэтому я первый узнаю, что пора идти на завтрак и ужин, и что именно будет на завтрак и ужин — кухня была внизу» — пояснял он. А на обед мы вваливались прямо по приходе с поля, нюхать времени не было.

На много важных, жизненно важных вопросов отвечало нам пребывание в совхозе. Так, например, на вопрос, почему картошка растет неравномерно. Двадцать метров пустой грядки, потом — огромный куст ботвы, правда, опять без картошки. Загадка эта стояла передо мной, подобно столбу дыма днем и огня ночью, который вел моих предков по местам будущих успешных боев Цахала. И разрешилась загадка, когда я впервые удостоился участия не в уборке, как до того, а в севе картошки.

Картофелесажалка есмь бункер для картошки на двух колесах, с дырой внизу, из коей картошка сыплется в борозду, и влекомый трактором. На подножке, трясущейся над бездной поля, стоит с.н.с. и палкой помогает картошке струиться в дыру. Венчает агрегат небольшой барабан, в который надо насыпать гранулированное удобрение (мелкие белые шарики), которые должны плавно, чинной цепочкой, услаждая взор, струиться туда же. Удобрение поступает в полиэтиленовых мешках. Принятый в стране моего проживания метод погрузки-разгрузки влечет продирание мешков, хранение их под открытым (так принято у нас говорить) небом вызывает, ввиду осадков, намокание, а последующие физико-химические процессы — «слеживание», то есть окаменение. Так что насчет чинно следующих по тонкой трубочке белых шариков — увы.

Мешок с удобрением ставится на трясущуюся над упомянутой бездной подножку и своим верхом точно достигает моей промежности (с учетом шерстяных носков, войлочных стелек и говнодавов). Упомянутая деревянная палка раз в двадцать метров — бум — бьет по мешку с удобрением. Ком размером с чайник вываливается и — бум — попадает в борозду. «Бум» в начале этого текста и «бум» в конце образуют так (литературоведами)