Российский колокол №7-8 2021 - Коллектив авторов

class="p1">Но через некоторое время они расстались: Нович вышла замуж, Композитор женился.

Снова они встретились лишь в 2017 году, и повод был вовсе не романтический.

У Шаха-Падишаха, близкого друга Композитора, возникла идея фикс, что именно «давняя подруга Композитора», Лара, может повлиять на исход его дела, и не просто повлиять, но и упечь Двинутого-Продвинутого за решётку.

СМИ быстренько сориентировались, и после данного заявления у Композитора появилось другое прозвище: БольшеЧемДруг. Но даже у корреспондентов вызывал недоумение вопрос: если у посредника были какие-то отношения в прошлом с обвиняемой, как-то по меньшей мере некрасиво было её подставлять в данной ситуации. У Лары же возникло сразу три вопроса:

Зачем?

Почему?

За что?

Но ни бывшая лучшая подруга, ни бывший поклонник не смогли ответить ничего вразумительного.

– У них тоже есть дети. И внуки, – пришла на помощь дочери мама.

А потом вслед за страшным 2019-м пришёл ещё более страшный 2020-й год, с коронавирусом и пандемией.

И Лара, и её близкие думали, что вот-вот, ещё немного – и наступит долгожданный час пробуждения. Пробуждения от страшного сна. Но дни летели здесь и предательски, как улитки, ползли – там, у Лары. Семья Новичей как будто попала в иное измерение и жила в нём: бестелефонное время сменилось временем ожидания и написания бумажных писем, временем стояния в очередях по ту сторону колючей проволоки – передать передачку, послать посылку, дождаться очереди на свидание.

Москва меняла следователей, Сергей – адвокатов. Иришка ждала маму, а Лара запретила привозить дочь на свидания, чтобы не травмировать и без того ранимую психику ребёнка.

Каждые три месяца адвокаты просили перевести Лару под домашний арест, и каждые три месяца обвинение отклоняло очередное ходатайство.

Ни то, что ребёнок растёт без матери, ни начавшаяся пандемия (форс-мажорное обстоятельство вроде бы?!), ни обострение хронических заболеваний Лары не являлись для стороны обвинения весомыми доводами в пользу послабления мер для обвиняемой.

Наступил день, когда судья удалилась в совещательную комнату для вынесения приговора. Этот «день» растянулся на томительные две недели. Судья трижды переносила очередное заседание. У неё, выросшей в детском доме, родственники Лары вызывали раздражение и зависть. Впервые служительница Фемиды была в замешательстве: всем своим нутром она чувствует, что эта молодая женщина – невиновна. Тем не менее другие два соучастника подтвердили свои предыдущие показания. БольшеЧемДруг полностью признал свою вину, Жанна все стрелки перевела на Лару.

А Лара находилась в больнице – специальной, для заключённых, – и могла звонить Иришке по видеосвязи. Но дочка была немногословна и под предлогом занятости всякий раз прерывала разговор с мамой. Девочка искренне не могла понять, «почему маму не отпускают».

Летом Тина подарила Иришке красивый блокнот с золотой рыбкой на замочке для исполнения желаний.

– Ну как, исполняются? – весёлым голо сом спросила она как-то племянницу.

– Да так, – как-то грустно ответила та. – Не все: про маму пока не получается. – И показала Тине первую страничку, где печатными буквами было выведено: «ХОЧУЧТОБЫ».

Слёзы предательски подкатились к горлу, но, отмахнувшись от них, как от неприятного наваждения, Тина весело выдохнула:

– Какая же ты молодец!

И вместе они дописали: «Хочу, чтобы мама быстрее вернулась домой!»

В день оглашения приговора в городе С. происходят странные вещи: слетают «рога» у троллейбуса рядом с близстоящей церквушкой, за подсудимой забывают прислать конвой, а в назначенный час возок параллельного кортежа преграждает выезд из больницы.

Родственники в течение долгих трёх часов не находили себе места, СМИ изнывали в тупом бездействии и периодически между двумя противоборствующим сторонами возникали перепалки. Не горящие желанием позировать перед камерами родные сначала пытались мирным путём договориться, потом резко перешли на угрозы разнести долбаные треноги в пух и прах.

Наконец Лару привезли. Чтение «дела» заняло ещё два с половиной часа. Судья читала быстро, тихим бесцветным голосом, до жути нудно и монотонно. Прокурор тупо пялилась в телефон и вдруг нервно вздрогнула. Что-то явно пошло не так. А вот и у судьи в телефоне обрисовалось нечто важное, приведшее её в замешательство…

Дверь открылась, и в зал вошёл высокий мужчина, одетый в лёгкие белые брюки и белую рубашку.

– Ваша честь, разрешите? – обратился он к судье.

– Да, конечно, – растерянно ответила блюститель закона.

– Вы? – Лара удивлённо и радостно взглянула на вошедшего.

Лицо мужчины было знакомо, но где и когда она его видела – этого она вспомнить сейчас не могла.

…В первую субботу декабря того самого года Лара с Иришкой хотели успеть многое. Весь день прошёл в предновогодних хлопотах, и в 19:00 их ждали пряники. Тина пригласила сестрёнку с племянницей в свой детский клуб на семейный мастер-класс по росписи имбирных пряников. И весь день Иришка была в радостном предвкушении.

Но как бы не так! Уставшая девочка уснула в машине, и, как ни обидно было Ларе, будить дочку она не стала.

Решив хоть как-то скрасить неудавшийся вечер, мама с расстроенной дочуркой заехали в супермаркет, купили вкусностей и поехали попрощаться с тётей Жанной (Жанна не только имела дар вламываться в чужую голову. Упорно, как танк, она и в реальной жизни воплощала свои далеко идущие планы. Ни Виктория Марковна, ни Тина не могли понять: как абсолютно чужой человек, сын Жанны, в последний момент стал крёстным Иришки? Видимо, именно так Жанна планировала породниться с Нович.) – через несколько дней она должна была улететь «в свои тёплые края», как говаривала Иришка.

Подъехав к подъезду, Лара вышла, чтобы выпустить из машины дочь.

На крылечке подъезда сидел хорошо одетый молодой мужчина. Без шапки, в красивой дублёнке цвета тёмного шоколада и белоснежной рубашке нараспашку. В руках у него была початая бутылка «Хеннесси».

Иришка беспечно плюхнулась на лавочку.

– Привет! – поздоровалась она с мужчиной. – А мы сегодня на пряники не успели!

– Привет, – машинально ответил незнакомец. – А я сегодня папой не успел стать…

Пока мужчина собирался извиниться перед мамой девочки за свою бестактность, девочка продолжила их недетский разговор.

– А-а-а-а-а, у тебя, наверное, что-то случилось?

– Ира! – голос женщины прозвучал достаточно тихо, но укоризненный тон его отозвался в тишине двора особенно пронзительно. – Сколько раз тебе можно говорить, что к посторонним нужно обращаться на «вы»!

– Мам, мы с ним познакомились, и значит, он уже не посторонний, – возразил ребёнок. – Знаете, когда мне бывает очень грустно, я беру что-то любимое в ладошку и оно меня согревает. – Девочка сняла варежку и стала шарить в своём кармашке.

– И часто тебе бывает грустно? – спросил мужчина.

– Когда мамы долго нет, – ответила девочка. – Она очень много работает.

– Мы с женой тоже очень много работали.