Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск. Премия имени Н.С. Лескова. 190 лет со дня рождения. Часть 1 - Альманах Российский колокол

Анучкин. И все барышни решительно говорят по-французски?

Жевакин. Все-с решительно. Вы даже, может быть, не поверите тому, что я вам доложу: мы жили тридцать четыре дня, и во всё это время ни одного слова я не слыхал от них по-русски.

Анучкин. Ни одного слова?..

Анучкин. Вы думаете, я говорю по-французски? Нет, я не имел счастия воспользоваться таким воспитанием. Мой отец был мерзавец, скотина. Он и не думал меня выучить французскому языку.

Н. В. Гоголь

Тому показалось, что с бакенбардами дядя похож на француза и что поэтому в нём мало любви к отечеству.

Ф. М. Достоевский

Два арендатора

После очередного банкротства в небольшом нежилом помещении на первом этаже опять стали слышны проявления жизни. Два перфоратора в унисон, дуэтом, исполнили виртуозную композицию «Полёт шмеля» с повторением до нескольких раз – видимо, на бис.

Соло виртуоза ударника тоже продолжалось рекордные сроки. Программы додекафонической музыки сменялись атоническим авангардом; репертуар широк, но специфичен. Недели пиршества меломана! Анонса концертов не предлагали, и когда, кроме шума в ушах, никаких звуков уже не было слышно, решил, что гастроли окончены, но это был исполненный для финала апофеоз виртуозного мастерства в оригинальной интерпретации на бетономешалке. Звучал опус «4 мин 33 сек» Кейджа – инвенция шероховатой, синкопической тишины, интеллектуальной глубины фантазийного воображения в медитационном настрое, исцеляющей силы. Выступили слёзы души, едва не потерявшей связь с организмом; когда ещё?.. Нет, эти слёзы душат, душат – не могу выразить… – «БРАВО!», «БРАВО!..»

* * *

Оркестром, то бишь ремонтной площадкой, управляли два «дирижёра»-арендатора: принцип двойного ключа, попеременно – ни разу в одном кадре видеонаблюдение их вместе не засняло. Неделю появлялся один, именно появлялся, так как из машины не выходил и не приближался откуда-то, просто возникал.

Эта странность отклоняла вектор мысли в направлении непознанности сингулярности, принципа неопределённости, реализации потенциала квантового поля, появления материи из математической абстракции – не чудо, а уже утвердившийся стандарт для директора Hermitage – без головного убора, с эстетски свисающим cachenez (кашне). Невесомые туфли ин- и индпошива, на опытный глаз – итальянская школа, кажется, так бы шил сам старатель совершенства, прилежанья рук главенства – Страдивари, из кожи качеством не хуже той, что служила основой для записи великих трактатов, определивших ход истории человечества. Fixatoir («фиксатуар» немыслим без прононса, как колоритнейший Прованс – без солнца. «Прованс» – провинция, а сколько спеси, на наш непритязательный манер – так то бы просто безымянны веси…), содержать зачёсанную назад волну волос брюнета в образцовом порядке, нужен не был – имманентная элегантность, иногда сопутствующая аристократизму, распространялась и на остальные проявления эксклюзивной сущности… Черты лица, не нарушенные неправильностью, способствовали привлекательности, однако не поддержанной эмоционально холодной оболочкой размером с раздутое прайвеси – не искры жовиальности, а ведь эта милая характеристика с фотогеничностью производила бы неотразимый эффект, а как есть – просто фигура настораживающего умолчания; и всё ж не обойдён бы был успехом, когда бы честолюбие служило какою ни на есть утехой. Оказией не подвернулось симпатизантов референтной группы, а и случись – уступки ей, что неподъёмные в горах уступы.

Чудачество? Один глаз его украшала накладная радужка, отличавшаяся по цвету от «родной», но которая была природной, утверждать доподлинно невозможно – слезы не обронил, даже не моргнул ни разу…

(Кудрявист кератин без проседи брюнета,

Монокль забыт – зато кашне, Европой «А» одетым.

Походкой, будто сформированною танцем,

С посадкой головы – между масаем и британцем.

Надменности превыше стать,

Могли бы ноздри трепетать,

Но идеального лишь носа крылья —

Мужскому обаянию претит деталей мелкого обилье;

Что достаются не бореньем,

С позиции тихизма —

Слепого случая творенье;

Вредит устойчивой харизме.

К счастливой внешности рукоположен,

А будет результат – Бог весть? Или практически ничтожен.

Когда портрет широкими мазками —

Не всё ли тот же Чичиков пред нами?)

Два его подручных – один довольно помятый, небритый гражданин, но имевший серьёзные претензии к своему фотороботу, размещённому на стенде МВД, как он считал, не вполне отразившему совершенствование личности в обогащающем искусе нескольких ходок.

У другого, наоборот, явственно проявлялись кошачьи черты как во внешнем сходстве, так и в повадках. Когда заведение открылось, у входа постоянно фланировали тигрицы-карлицы в фертильном настроении, остановленные в росте самоедством среды и ничтожеством половых антагонистов, препятствующих неограниченному буйству животворящей природы, – эти коты-недомерки, наоборот, сначала привлечённые обилием соискательниц, стремглав улепётывали, утвердительно отвечая на пушкинский вопрос: «Уж нет ли соперника здесь?»;

На бре́ги скоротечного желанья —

Радушия не встретив на призыв,

В других краях продолжить путь исканий

«Подруг для игрищ и забав»,

Пленяющий чей откровеньем нрав

Пред матерью-природою не лжив!

Казавшийся представителем отряда домашних мышеловов, периодически расплывался улыбкой Флемена перед преданной, ожидающей нежного внимания пёстрой стайкой, что её приводило в мажорное настроение, порой выливавшееся в экстативный ор;

И в представительстве людском не то ж?

Тут лицемерия поднимется галдёж…

За улыбкой прячась, ловелас

Игрою мускул лицевых —

Посыл прямой к природе без прикрас,

Когда всё ясно всем без таковых…

Перед patron’ом парочка со стёртым лицом и кошачьим показушно вытягивалась, глумливо отдавая честь в традициях разных армий, прижимая к виску то два пальца – фигура самострела, то вывернутую пятерню, напоминая ленцой революционных матросов-анархистов; в этом было и от нервической расслабленности бальзаковских кокеток. Рапорт отдавался двухголосием, по настроению, либо эксплозией (explosion) – взрывом смычных согласных, в рокоте синкопированной силлабики [коли понято не сразу, за обычной – метафраза: слог нарубленный – дискретный – телеграфный стиль бесцветный. Этак живенько (алертно) лапидарность врёт посмертно! Это бог сатир Жванецкий – ожил в строке, хотя не быв ещё в мертвецкой], дабы игнорированием подробностей проявленной нерадивости избежать укоризны либо в мелизмах стилистики манерного говорочка, расцветшего на одесском Ланжероне, заслужить милости снисхождения за те же проделки.

* * *

В следующую неделю приезжал другой директор на машине ретрообразца, коллекционный винтаж, с шофёром и порученцем в одном лице, держащим себя независимо и гордо. Сам был в мятой, по моде, льняной паре, в кричащей о себе с экрана ТВ линейке недешёвого, но всё же ширпотреба souliers, – если выражаться грубее, то «шузы». Голову прикрывала гражданская мичманка с «крабом», хитроумно образованным надписью Eclipse – «закат», как