Российский колокол № 7-8 2020 - Коллектив авторов

Эти записи дали мне возможность ещё раз убедиться, что рассказывать о чём-то произошедшем с тобою собеседнику и излагать то же самое на бумаге – это совершенно разные вещи.

Самым естественным с моей стороны было бы отложить тетради в сторону и забыть о них навсегда. Я так и собирался сделать, но одна фраза, попавшаяся мне на глаза в воспоминаниях, заставила меня передумать. И эта фраза: «Но слово было дано…»

Рассказ, услышанный мной в поезде, произвёл на меня сильное впечатление. Он был ещё совсем свеж в моей памяти. А что, если, подумал я, попробовать всё произошедшее с Косаревым и его другом в Германии изложить языком моего попутчика? Что из этого вышло, судить вам.

Заманившая в ловушку

Германия. Удивительная страна. За два года, что я служу в Западной группе войск, я часто общаюсь с немцами и могу с уверенностью сказать, что это культурный, отзывчивый и красивый народ. Правда, в отличие от немцев, немки не произвели на меня должного впечатления. Не раз проезжая через немецкие деревни и видя на улицах молоденьких девушек, я невольно вспоминал свою Родину. Боже мой, сколько же у нас красивых девчат! Здесь же редко встретишь смазливое личико. Однако и среди немок иногда встречаются настоящие красавицы. На одной из них я едва не женился.

В военном городке дома офицерского состава находятся недалеко друг от друга, и лишь двухэтажное здание офицерского общежития, где проживают холостяки артиллерийской бригады, стоит особняком на краю леса. Подойти к общежитию незаметно не представляется возможным: всех направляющихся к нему видно ещё издалека. Возможно, по этой причине наше командование редко появляется в нём.

Накануне выходного дня мы собирались у кого-нибудь из офицеров в комнате отдохнуть после службы и попить пива. Ближе к вечеру к нам присоединялся капитан Левчук, служивший в танковом полку, стоявшем рядом с нашей бригадой. Он приходился земляком Пустовалову, моему соседу по комнате и, хотя был женат, не отказывал себе в удовольствии посидеть в компании холостяков. Устроившись где-нибудь в углу и потягивая пиво, молча наблюдал он за нашей беседой, изредка улыбаясь, когда кто-нибудь из нас, доказывая свою правоту, начинал горячиться. Неудивительно, что за разговорами мы забывали о нём, вспоминая о его присутствии лишь тогда, когда для разрешения спора требовался судья.

В один из его приходов зашла речь о женитьбе. Всех интересовал вопрос, в каком возрасте лучше всего жениться и что делать, если твоя избранница другой национальности. Некоторые, в том числе и я, считали, что это не имеет никакого значения, большинство же, ссылаясь на якобы существующие по этому поводу теории, настаивало, что жениться лучше всего после тридцати и что муж с женой, чтобы хорошо понимать друг друга, непременно должны быть одной нации.

– Все эти ваши теории – полнейшая ерунда, – неожиданно произнёс Левчук, – и ни одна из них выеденного яйца не стоит.

Взоры всех обратились на капитана.

– Взять хотя бы для примера меня, – продолжал он. – Женился я на четвёртом курсе училища, я украинец, жена у меня татарка, и понимаем мы друг друга с полуслова.

– Ну а тогда, чтобы не ошибиться, как выбирать себе жену? – спросил кто-то.

– Выбирать? – удивился он. – Жену не выбирают, её Бог даёт. Слушай своё сердце. Когда ты встретишь свою половинку, оно тебе об этом непременно скажет. А чтобы её встретить, не надо сиднем сидеть дома, не то так и будешь всю жизнь холостяком. Вы посмотрите, сколько вокруг вас красивых девчат, успевай только знакомиться.

Компания оживилась, кто-то из присутствующих вспомнил по этому поводу старый анекдот. Лишь на моего соседа по комнате слова Левчука произвели обратное действие: лицо его осунулось, и в глазах появилась невыразимая тоска.

– Рассуждать легко, – сказал он, – а как с ней познакомишься, когда она в твою сторону даже смотреть не хочет?

– Ну ты даёшь, Кузьма, – удивился я, – да это же проще пареной репы: сказал ей пару комплиментов, уточнил, что она делает вечером, – и дело в шляпе. Не знаю, как у кого, а для меня нет такой девчонки, с которой бы я не смог познакомиться.

Сидевшие за столом одобрительно зашумели и с деланым видом стали предлагать Пустовалову свою помощь. Он послал всех к чёрту. В это время Левчук сделал мне знак, чтобы я вышел из комнаты.

– Слушай, Косарев, – сказал капитан, прикрывая за мною дверь, – ты действительно можешь познакомиться с любой? Тут понимаешь, какая случилась беда, – продолжал он, после того как я утвердительно кивнул головой, – две недели назад к Петре, что держит гаштет, из города приехала дочка.

– Какая же это беда? – сказал я, делая вид, что не понимаю, к чему он клонит.

Последнее время среди офицеров и прапорщиков бригады только и было разговора о приезде Ребекки, дочки Петры. Говорили, что она очень красива, и я знал, что некоторые молодые офицеры дорого бы дали за знакомство с нею.

– Беды в этом нет, – согласился он, – беда, что Кузьма, наслышанный о её красоте, усомнился в этом, а когда вчера увидел её, влюбился, как мальчишка. На его несчастье, на днях кто-то из офицеров ей нахамил, и теперь о русских она не хочет даже слышать. Косарев, будь другом: познакомь их.

– И как же мне их знакомить, – удивился я, – вести его за руку в гаштет?

– Ты, главное, сам с ней познакомься, а потом как-нибудь зайдёте к ней вместе с Кузьмой, ну и познакомишь их.

– Ну нет, так такие дела не делаются. Если Кузьме нужно, чтобы я познакомил его с дочкой Петры, пусть меня сам об этом и попросит.

Левчук сделал жест рукой, дескать, всё понял, и, приоткрыв дверь, позвал Пустовалова.

Ещё в глаза не видя дочку хозяйки гаштета и не зная, чем может обернуться для меня эта затея, я обещал Кузьме познакомить его с Ребеккой. Дело оставалось за малым – познакомиться с ней самому. Мы вернулись в комнату, разговор вновь пошёл о женитьбе. За спорами мы не заметили, как выпивка кончилась. Немецкие магазины закрывались рано, и за пивом надо было идти в гаштет. Чтобы никому не было обидно, капитан предложил тянуть жребий. Не скрою, история с Пустоваловым разожгла моё любопытство, и мне захотелось увидеть немку, вскружившую ему голову. Когда жребий пал на меня, я чуть не подпрыгнул от радости, но постарался изобразить на своём лице досаду.

– Слушай, Коля, – обратился я к офицеру, с которым был в приятельских отношениях, – ты же знаешь: я никогда не хожу по гаштетам, сходи