Империя боли. Тайная история династии Саклер, успех которой обернулся трагедией для миллионов - Патрик Рэдден Киф

Рекламное агентство Фролиха продолжало процветать. К 1970 году у него были офисы в Лондоне, Париже, Франкфурте, Милане, Мадриде и Токио, и оно приносило почти 40 миллионов долларов дохода[733]. Фролих приобрел средиземноморскую виллу под стать Мортимеровской на острове Эльба в Италии. Когда Мортимер приехал туда погостить, он пришел в полный восторг от «прекраснейшей виллы[734] на той горе на Эльбе, глядящей на море». Однажды в 1971 году Фролих, вернувшись из отпуска на Карибах, собрал своих сотрудников на совещание. Внезапно его речь сделалась неразборчивой, и он лишился сознания[735]. Когда Артур услышал, что его старый друг занемог, он сразу же взял дело в свои руки[736], пригласив к Фролиху лучших врачей. Но было поздно. У Фролиха диагностировали опухоль мозга[737], и в сентябре 1971 года он умер. Ему было 58 лет.

Фролих играл настолько важную роль в деятельности агентства «Л. В. Фролих», что фирма не пережила его смерти, вскоре после нее выйдя из бизнеса. Но IMS по-прежнему оставалась действующим предприятием, и через год после смерти главы верхушка фирмы совершила ошеломительное открытие. Фролих, как выяснилось, вступил в тайное соглашение[738] с семейством Саклер, согласно которому Рэймонд и Мортимер Саклеры наследовали бо́льшую часть акций компании после его смерти. Этот договор, известный как тонтина[739], был старинным инвестиционным инструментом, придуманным в Европе XVII века. По его условиям несколько участников объединяются в своего рода «лотерее смерти», объединяя свои фонды с тем пониманием, что инвестор, который умрет последним, получит все. Но настоящим камнем преткновения для руководства IMS стали остатки четырехстороннего «мушкетерского соглашения»[740], заключенного братьями с Биллом Фролихом однажды снежным вечером в Нью-Йорке в сороковые годы. В шестидесятых четверо участников соглашения привлекли поверенного Ричарда Лезера, который был партнером в юридической фирме «Чедборн и Парк», к созданию официальной версии этой договоренности. По словам Лезера, были составлены два письменных соглашения[741]: одно касалось бизнеса внутри США, другое – управления международными предприятиями. Участниками «домашнего» соглашения были все четверо, и его стали называть «четырехсторонним мушкетерским соглашением». Но Артур по какой-то причине решил не присоединяться к договору по международной деятельности, поэтому его стали называть «трехсторонним соглашением» между Рэймондом, Мортимером и Фролихом. Суть договоренности была такова: когда умрет первый из участников, его бизнес перейдет по наследству не прямым наследникам, а другим членам соглашения. И вот Билл Фролих умер – намного раньше, чем они могли себе представить.

Если следовать условиям соглашения буквально, то Артур должен был унаследовать IMS вместе с братьями. Но, как впоследствии признал его личный поверенный Майкл Сонненрайх, он «никак не мог» быть одним из получателей наследства Фролиха, «поскольку руководил «Макадамсом», и возник бы конфликт [интересов]. Поэтому подключил к этому братьев». Рэймонд и Мортимер, по словам Сонненрайха, «не имели ничего общего» с IMS, но были сторонами общего соглашения и не в первый раз служили ширмой для сокрытия участия старшего брата[742]. Когда со временем IMS стала публично торгуемой компанией, семья Фролиха – его сестра и две ее дочери – получили в общей сложности 6,25 миллиона долларов. «Мушкетерское соглашение» предусматривало, что каждый из мужчин может отложить разумную сумму денег, чтобы позаботиться о своих собственных наследниках. Рэймонд и Мортимер вместе заработали почти 37 миллионов[743].

В тот момент Артур еще рассчитывал, что они будут чтить договоренность и выделят ему на этом основании существенную долю. В конце концов, это ведь он придумал IMS: братья не играли в компании никакой реальной роли. «IMS основали четыре человека»[744], – говорил впоследствии сын Рэймонда, Ричард Саклер, утверждая, что Рэймонд и Мортимер как раз играли определенную роль, а Артур был просто «одним из четверки». Но сам Рэймонд признался журналисту Адаму Таннеру, что его вовлеченность в деятельность IMS была ничтожной: «Я практически ничего не знал[745] об этом бизнесе». По словам Сонненрайха, по условиям этого четырехстороннего соглашения Артур «отказался от своих прав на IMS[746], но его договоренность с Фролихом была такова, что, если бы Фролих когда-нибудь продал компанию, он [Артур] имел право на четверть от вырученной суммы».

Однако когда компания выпустила свои акции на фондовый рынок, у Рэймонда с Мортимером возникли другие идеи. Они стали утверждать, что, поскольку у IMS есть офисы в других странах мира, по сути, она является международным бизнесом и поэтому должна подпадать не под «домашнее» четырехстороннее соглашение, а под международное, членом которого Артур не был. «Они вывели компанию[747] из страны», – объяснял впоследствии сын Артура, Артур Феликс, указывая, что его отец был «в ярости», поскольку «не получил никакой доли».

«Это папа придумал идею[748] IMS, и после устного соглашения с Биллом Фролихом тому был дан зеленый свет, – вспоминала дочь Артура, Элизабет Саклер. – После смерти Фролиха Рэймонд и Морти повели себя как бандиты, когда акции стали торговаться публично».

Кинутый таким образом Артур воспринял это как страшное предательство. По словам его детей, Элизабет и Артура, это и было «начало всего раскола»[749]. В последующие годы Артур редко заговаривал об этом инциденте, но если такое все же случалось, то лишь с горьким удивлением бормотал: «Когда IMS стала публичной, я не получил ни-че-го».

* * *

Была еще одна, более темная тайна, которая в этот период начала преследовать семью Саклеров. Когда в 1964 году сын Мортимера Бобби праздновал свою бар-мицву, Феликс Марти-Ибаньес, который никогда не позволял таким событиям проходить незамеченными, написал Бобби письмо. «Ты вступаешь в жизнь[750] с самыми большими активами, каких только может пожелать любой молодой человек: любящими и преданными родителями». Но не только это унаследовал Бобби, указывал испанец, но и «очень известную фамилию». Какое это потрясающее преимущество – вступить во взрослую жизнь как Саклер! Какая привилегия! Какая фора! Безусловно, допускал Марти-Ибаньес, «ничто в жизни не дается легко, но в этом состоит часть удовольствия». Важно упорно трудиться, писал он Бобби, и добиваться превосходных результатов. «Я верю, что человеку в жизни следует стремиться только к одной вещи, а именно – к некоторому величию».

Однако для Бобби фамилия Саклер не стала тем амулетом, которым должна была стать по мнению Марти-Ибаньеса. Его преследовали эмоциональные и психологические трудности. У него была квартира[751] в здании, принадлежавшем семье, на Шестьдесят Четвертой улице. Но, по словам Элизабет Бернард, которая служила домработницей у Мортимера Саклера на протяжении трех десятилетий, после совершеннолетия Бобби