Империя боли. Тайная история династии Саклер, успех которой обернулся трагедией для миллионов - Патрик Рэдден Киф

и Египтом. Кох, который сам был евреем, указал в своей речи на то, как это символично, что троица докторов-евреев проспонсировала переезд египетского храма в Нью-Йорк, и какое эхо геополитических событий в этом символизме ощущается. «И есть ли лучший способ отметить это [событие][669], – сказал он, – чем открытие Саклеровского крыла и храма Дендур».

Вечер продолжился коктейлями и танцами под аккомпанемент оркестра[670]. Присутствовали все братья Саклер, сияя улыбками: происходящее ощущалось как главная веха в истории их семьи. Они смогли, они достигли! Если и был в тот вечер у Артура несколько рассеянный вид, то никто об этом не упомянул. Но администраторы «Метрополитена» были не так уж неправы, опасаясь скандала. Как раз тогда, когда братья праздновали победу[671], генеральный прокурор Нью-Йорка прознал о Саклеровском крыле и инициировал расследование. А в жизни Артура назревал еще более близкий и личный скандал. В тот вечер за его локоть держалась элегантная длинноногая молодая женщина. Почти на тридцать лет моложе Артура, британка и не его жена.

Глава 8

Отчуждение

Первый брак Мортимера Саклера с Мюриэль Лазарус завершился разводом. Мюриэль была женщиной, способной произвести впечатление[672]: она родилась в Глазго, в юности приехала в Нью-Йорк, поступила в Бруклинский колледж, в 1945 году получила диплом магистра наук в Массачусетском технологическом институте и докторскую степень в Колумбийском университете. У них с Мортимером было трое детей: Айлин родилась в 1946 году, Кэти – в 1948-м, а Роберт – в 1951-м. Но в середине 1960-х, примерно в то время, когда Мортимер отмечал свой пятидесятый день рождения, он влюбился в молодую женщину по имени Гертруда Виммер[673]. Гери, как ее все называли, была австрийкой, изящной, как статуэтка. Она управляла художественной галереей в Мюнхене. Ей, едва перешагнувшей порог двадцатилетия, было столько же лет, сколько дочери Мортимера, Айлин, но, несмотря на разницу в возрасте, между ней и Мортимером завязались отношения[674]. Если одни знакомые смотрели на это косо, то другие нахваливали Гери как подходящий трофей для состоявшегося мужчины. Purdue Frederick, то маленькое фармацевтическое предприятие, которое Артур купил для братьев в 1952 году, оказалось весьма успешным, и теперь Мортимер был богатым человеком. Феликс Марти-Ибаньес, доктор-испанец, чьи сделки стали объектом внимания на кифоверовских слушаниях, поддерживал близкие отношения с братьями Саклер и после скандала. Он называл новую жену Мортимера не иначе как «беллиссима Гери»[675].

В 1960-е годы Мортимер стал проводить все больше и больше времени за границей. Некоторое время его привязывала к Нью-Йорку – в какой-то мере – обязанность ухаживать за стареющей матерью. Артур, который в теории был предан Софи, обнаружил, что на практике не горит желанием проводить с ней много времени, даже после того как она заболела. Софи на это обижалась[676], кисло шутя, что вот если бы она была нефритовой безделушкой, тогда Артур, наверно, уделял бы ей какое-то внимание. В любом случае забота о ней легла на плечи младших сыновей. Мортимер нанял для матери круглосуточную медсестру-сиделку. Но в 1965 году Софи умерла от рака[677] в окружении своих сыновей.

После смерти матери Мортимер начал проводить больше времени в Европе. «На Лазурном Берегу в этом году не так людно[678], – писал он Марти-Ибаньесу летом 1966 года. – Как обычно, одни места нынче из моды выходят, а другие модными становятся. Подоспел новый урожай девушек в бикини и есть остатки пары предыдущих урожаев». Официально Мортимер трудился над расширением интересов братьев в фармацевтической индустрии. В тот год он присматривал за процессом приобретения[679] полумертвой британской фармацевтической компании под названием Napp, которой предстояло отныне работать в тандеме с нью-йоркской Purdue Frederick. Но Мортимер всегда был бо́льшим поклонником чувственных удовольствий, чем любой другой из братьев, и теперь основательно примерил на себя жизнь европейского плейбоя. Он проводил дни на Кап д’Антиб, в отеле «Кап-Эден-Рок», многоэтажной курортной гостинице на набережной с видом на Средиземное море, где некогда пили Скотт и Зельда Фицджеральд и однажды проводило отпуск семейство Кеннеди. Это место – с его томными садами, свежими дарами моря и коктейлями у бассейна, которые разносили вышколенные официанты, – обладало особой успокаивающей, мечтательной, сонной атмосферой. Мортимер почти каждый день играл в теннис. (Сам он был азартен. Но если партнер заводился во время матча, он фыркал: «Успокойтесь. Примите транквилизатор»[680].) Он водился с когортой богатых экспатриантов – таких, например, как романист и сценарист Пол Гэллико[681], который был женат на баронессе (это была его четвертая супруга) и жил на вилле неподалеку, где и сочинял свои книги, надиктовывая их с долгими паузами секретарше-американке. Мортимеру нравилось сплетничать с ними о модных ресторанах и ходить танцевать по вечерам. У него развилась средиземноморская склонность[682] подолгу и со вкусом обсуждать тему погоды. «Солнце с нами ежедневно[683], – писал он Марти-Ибаньесу, – и все мы счастливы быть здесь».

Как и Артур, Мортимер был не особенно внимательным родителем. Его дочери, Айлин и Кэти, уже достаточно повзрослели, чтобы стать самостоятельными к тому времени, как их отец связался с Гери Уиммер. Но Бобби, младший сын, продолжал жить с матерью, Мюриэль, в Манхэттене. «Я рассчитывал, что Бобби[684] приедет ко мне на этой неделе», – писал Мортимер в 1966 году. Но Бобби слег с мононуклеозом и не смог никуда поехать. «Придется что-то придумать попозже», – резюмировал Мортимер. Два года спустя, летом 1968 года, он написал Марти-Ибаньесу о волнующей новости: «Мы с Гери ждем[685]… ребенка!» По секрету он сообщил старому другу, что это было «ее решение». Но они с Гери оба были очень счастливы, до конца лета оставшись жить с супругами Гэллико и планируя вернуться в Нью-Йорк осенью. В сентябре у них родилась дочь Саманта[686]. В следующем году они поженились[687].

Мортимер хотел обзавестись собственным домом на Кап д’Антиб, поэтому приобрел красивую виллу[688], спроектированную американским архитектором Барри Дирксом, который также создал проекты домов для романиста Сомерсета Моэма и кинопродюсера Джека Уорнера. Построенная в 1938 году вилла была окружена изысканными садами и удобно расположена над дорогой, ведущей к «Отель дю Кап». «Дом отделан еще далеко не полностью[689], и нам нужно многое купить, – писал Мортимер в июле 1969 года. – Хотя это лето я называю «походным», на самом деле он удобный».

Может быть, дело было в том, что Мортимер вырос в многоязычном Бруклине, а может, в учебе в Глазго в 1930-х годах, но