У Никитских ворот. Литературно-художественный альманах №1(3) 2018 г. - Альманах Российский колокол

– Да я бы не пошла, сынок, на рынок, но вы ничего не едите, а всего так много Здесь всё живое и всё меня слушается. Посмотрю на пустую землю, дай, думаю, засею чем-нибудь. И растёт! Если руки приложить, всё будет. И такое полноценное, красивое.

– А какой ценой! – уже кричал Иван Павлович. – Кому всё это надо? Нельзя разменивать свою жизнь на кур!

– Лопухом всё засеять, и баста… – сказал вдруг отец и брякнул в гусли.

Иван Павлович сразу остыл, закурил и вышел из комнаты. Свет из окна освещал маленький, засеянный маками, газон. Отец вышел на крыльцо, сел рядом.

– Я, Вань, всегда с тобой во всём согласный. Но ты мне вот что освети. Сосед, Петька-шофер, рассказывал, что урожай в прошлом году был хороший, но не успели убрать. Он, может, и приврал, Петька-то, но говорит, что они до декабря свёклу в Воронежской области возили, пока план не выполнили. Много машин побили по бездорожью в пургу, а свёклы на полях осталось видимо-невидимо. Говорят, скоту. А как её из мёрзлой земли-то…

– Люди работают самоотверженно, – машинально ответил Иван Павлович, он плохо слушал отца.

– Это, конечно, – сразу согласился тот, – самоотверженно. Всю жизнь. Самих себя, стало быть, отвергают.

Иван Павлович, как всегда, не понял, всерьёз отец или ёрничает. К крыльцу подошёл пёс Дарьял и лёг у ног. Дарьяла купила Вера, она давно хотела эрделя, но довела его только до девяти месяцев, потом, капризного, вздорного и ласкового, отвезла матери и забыла о нём. Пользы от Дарьяла не было никакой, ему и в голову не приходило, что он должен сторожить участок. Ночью он бестолково лаял на луну, днём вдруг начинал гонять кур, и мать сажала его на цепь, безумно боясь, что об этом узнает Вера и будет ругать её за бессердечное отношение к животным.

– Петька-шофёр говорит, – не унимался отец, – что два поля подсолнуха сгнило на корню. Сыро было, запозднились с уборкой, а зима ранняя. Потом бульдозером сгребали прямо со снегом. Всё скоту да скоту. Малый урожай – плохо, большой – трудно. А, Вань?…

– Ты слушай, слушай Петьку-шофёра. Он тебе ещё не то расскажет.

Ивану Павловичу представилось длинное поле, серое небо. Из-под земли, как изломанные руки-ноги, торчали стебли подсолнухов. Летом они наливались соком, поворачивали круглые головы за солнцем.

– Петька соврёт, недорого возьмёт.

Перебивая табачный дым, поплыл запах жасмина. Осторожно обходя сидящих, прошла в сад мать и скрылась за яблонями. Через минуту раздался шум воды, она поливала из шланга грядки.

– Ты мать не трожь. Работает и работает. Что тебе-то?

– Что? – очнулся Иван Павлович.

– Мать, говорю, не трожь. Она теперь пчёл хочет завести. Прополис на спирту – он от всех болезней.

Пчёлы. Теперь у неё будут пчелы. Мёду у неё будет много. Она всегда говорила: «Рука у меня лёгкая – никакой крем не берёт».

– Машину, Ванёк, достанешь – улья привезти?

– Достану, – отозвался Иван Павлович с тоской.

Нина Хранина

Кадушка и лягушка

Из серии: «Житейские истории провинциалки»

Хранина Нина Николаевна родилась в г. Одинцово Московской области. Окончила Тимирязевскую академию. Кандидат биологических наук. Публиковалась в альманахе «Поэзия», журнале «Российский колокол». Живет в г. Голицыно.

Лето в этом году выдалось благодатное. Ночью шёл тёплый, но несильный дождь, пропитывающий землю так глубоко, что излишки влаги застаивались в ложбинках, канавках, мелких лужицах. Под утро дождичек утихал, его сменяло солнышко, лучи которого, как дети, радостно погружались в мокротень деревьев, кустов, трав, сверкая меж зеленью листьев и цветов искрами солнечных зайчиков. От земли шёл лёгкий пар, она дышала полной грудью, в меру наполненная живительной водой. Сельчане не могли нарадоваться такому удачному лету. В огородах всё росло и бутело, как на дрожжах.

В юности работа в огороде воспринималась мной, да и всеми сверстниками, как тяжёлая повинность, а поскольку поливать в это лето не было необходимости, то между мной и природой установилась полная гармония. Конечно, жизнь в селе связана с постоянным физическим трудом, но, несмотря на это, я прирождённый деревенский житель – и по воле случая, и по убеждению.

Мне нравится вставать поутру летом, когда всё ещё спит, вдыхать утренний свежий влажный воздух. Вся ты наполняешься радостью, тихим покоем, кажется – вот оно, счастье, чего ещё желать. Стоишь, не двигаясь, боясь спугнуть тонкое щебетание птиц. Затем осторожно пройдёшь по мокрым дорожкам под деревьями, стряхнёшь с густой ветки сирени дождевые капли, напитанные до краёв её горьковато-сладким экстрактом из цветков, и вдыхаешь, вдыхаешь слабый в эту пору, ещё не загустевший, но уже растекающийся по саду волнующий сиреневый аромат. Солнце ещё нежаркое, но ты размягчён и умиротворён. В одной хорошей песне поётся – «Есть только миг, за него и держись…». Вот и воспоминания об одном таком утре проносишь иногда через всю жизнь.

В деревне я родилась и, словно росток саженца, пустила свои корни в глубины родной земли, и она приняла меня и взрастила, напитав своими соками, словно грудным молоком матери. Спустя годы я пыталась осмыслить, откуда эта любовь и привязанность к земле, и поняла: из глубины веков, через череду многих поколений пронесли её наши предки, чтобы передать нам, наследникам, дабы приумножали потомки силу и красоту «матушки-кормилицы», земли нашей русской.

Крестьянские гены мне достались, скорее всего, от бабушки и дедушки. Их родовые корни идут из центра древней Руси, из самого Господина Великого Новгорода. Вот уж «где русский дух, где Русью пахнет». Дед с бабушкой жили в старинной деревне Лычково, что под самым Новгородом, и были, по тем временам, зажиточными, «самостоятельными» людьми. Они имели двухэтажный деревянный дом с «подизбицей» на берегу реки, большое хозяйство с лошадьми, коровами, быками и всякой мелкой домашней живностью. Но главное их богатство была земля, где они трудились всей семьёй. Наверное, наш род так и остался бы жить на новгородской земле, но судьба сделала неожиданный зигзаг.

Мою мать, как «последыша», было решено отправить к родственникам, обосновавшимся в Москве, «выходить в люди». И вот что интересно! У родственников этих своих детей не было, все дети умирали во младенчестве, но после того, как брат моего дедушки взял на воспитание его младшую дочь, дети у них посыпались, как из кулька конфетки. Получилось, как в мультфильме – «три сыночка да лапочка дочка». Моя мать стала в их семье словно счастливый талисман. В деревню она больше