Redrum 2016 - Александр Александрович Матюхин

лишил желания делать что-либо. Впервые за время, проведенное в тюрьме, он осознал ужас своего положения. Пожизненное. Безусловно, он был виновен во всем, в чем его обвиняли, но — пожизненное!.. Подумать только. Сейчас ему двадцать два. За свои годы он был всего лишь с одной девушкой. Черноволосая Сьюзи Маккей.

От нее всегда сладко пахло дешевыми духами. Когда они целовались, Джек чувствовал вкус мятных леденцов у нее во рту. Интересно, где она сейчас? Кожа Джека покрылась мурашками, защипало в глазах. Женские рыдания не прекращались. Джек лежал на спине, глядя на тусклый свет лампочки под потолком, и даже не заметил, как заснул. Двадцать два. Пожизненное…

Джек и не вспомнил, что когда-то уже слышал этот плач. Холодным октябрьским вечером десять лет назад, когда умирал его любимый дедушка Рори. Двенадцатилетний Джек закрылся в своей комнате и стоял возле окна, уткнувшись лицом в холодное стекло, вглядываясь в сгущающиеся мокрые сумерки снаружи. С обратной стороны стекла скатывались крупные прозрачные капли холодного дождя. Джек как будто плакал этим дождем. Плакать действительно хотелось, но Джек пересиливал себя, сжимая кулаки и стискивая зубы. Свою грусть он пытался превратить в злобу.

Джек родился и вырос в Белфасте. Его детство и юность пришлись на разгар уличных боев. Митинги и демонстрации, погромы и облавы британцев, стычки католиков с протестантами. С ранних лет Джек видел это вокруг и впитывал в себя. За несколько дней до смерти дедушки Рори бойцы ИРА похитили и убили солдата из шотландского полка, расквартированного в городе.

Его заминированный труп ночью подбросили армейскому патрулю. В результате взрыва еще двое британцев погибли, двое были ранены. Один из них лишился руки, другой ослеп. Полиция и военные стали рыскать по домам в поисках виновных. Арестовывали всех мужчин от шестнадцати до шестидесяти лет. В один день забрали отца Джека, дядю и двух старших братьев. После недельных допросов и побоев их выпустили, но в тот самый вечер Джек остался в квартире с мамой, бабушкой и умирающим дедом.

Дедушка Рори не вставал с кровати уже полгода. В тот вечер ему стало хуже. Уже давно он страдал слабоумием, не узнавал никого из родственников, путал их с какими-то другими людьми из своей жизни. В молодости дедушка был военным. Во время мясорубки при Сомме[43] он стал одним из пятерых выживших солдат своей роты. Тем вечером дедушка, лежа в кровати, обращался к своим давно погибшим сослуживцам.

— Ну-ка, парни из Белфаста! — кричал старик хриплым дрожащим голосом. — Покажем бошам, чего стоят ирландские штыки! Если есть в этих окопах хоть один настоящий ирландец, он пойдет за мной!

Его крики разносились по квартире, сгущая и без того мрачную атмосферу грусти и тревоги, царящую в доме. Джек стоял в своей комнате и, пытаясь не заплакать, вжимался лицом в холодное стекло. Ему было грустно. Было жалко дедушку, он переживал за папу и братьев. За спиной он услышал осторожные шаги. В комнату вошла бабушка Морна.

— Рори, — тихо плакала она, — мой бедный старый Рори… Когда ты уйдешь, что я буду делать одна? Каким красивым ты был в своей форме, когда мы только познакомились…

Бабушка села на кровать.

— Подойди ко мне, Джеки, — попросила женщина. — Посиди со мной…

Джек отошел от окна и сел рядом с бабушкой. Она нежно обняла его и прижала к себе.

— Слышишь, Джеки? — спросила она. — За окном?

Джек прислушался и снова глянул в окно. В дождливой мгле можно было рассмотреть тусклый свет уличных фонарей. Яростно завывал холодный ветер. Его гул обретал почти человеческий голос. Он как будто плакал. Если прислушаться, можно было различить отдельные стоны и всхлипы.

— Это ветер, бабушка.

— Мой маленький дорогой Джеки, — Морна утерла мягкой рукой невидимые слезы, — это не просто ветер. Это старая Банши оплакивает твоего дедушку…

Двадцатидвухлетний Джек проснулся в холодном поту в тесной камере. Плач не прекратился, наоборот — стал еще громче и отчаянней. Рыдания сводили Джека с ума.

— Заткнись! — заорал он неизвестно кому. — Заткнись, сука!

Из коридора послышались торопливые шаги. Со скрипом открылось маленькое окошко в железной двери. В образовавшемся проеме показалось скуластое лицо охранника.

— Маккенна! — крикнул он громким хриплым голосом. — Опять буянишь?

— Пусть она заткнется! — сказал Джек.

— Кто? — в голосе охранника слышалось искреннее недоумение.

Джек неуверенно замолчал. Неужели он не слышит этих рыданий? Черт, от них ведь с ума можно сойти! Не дождавшись ответа, охранник закрыл окошко. Джек снова остался наедине с криками женщины. Неожиданно он почувствовал на правом плече какое-то шевеление. Как будто непонятно откуда на него опустилось крупное насекомое. Джек повернул голову и вскрикнул от удивления. У него на плече сидела маленькая женщина в коротком полупрозрачном платьице.

— Приветик, Джеки, — весело пропищала она тоненьким голоском. — Не забыл меня?

Джек, не отдавая себе отчета, попытался отогнать непрошеную гостью и только тогда заметил, что у нее за спиной торчала пара тонких стрекозиных крылышек. Женщина взмахнула ими и ловко увернулась от руки Джека. Вспорхнула, сделала несколько переворотов в воздухе и застыла перед его лицом.

Только сейчас Джек вспомнил, как в детстве мама читала ему сказку про Питера Пена. Летающего мальчика, который жил в волшебной стране. У Питера была подруга — фея Динь-Динь. Маленький Джек так увлекся этой историей, что начал представлять себя волшебным мальчиком. Он даже придумал себе воображаемую подружку, маленькую летающую фею.

Она должна была забрать его вместе с семьей из Белфаста, подальше от патрулей, блокпостов и комендантского часа. Мало ли какие фантазии бывают у маленьких детей?.. И вот теперь персонаж его детства вернулся. Нет, он точно сходит с ума. Джек потряс головой, но чертова фея никуда не исчезла.

— Твою мать, — в отчаянии проговорил он.

Фея перед его лицом насупилась и погрозила Джеку маленьким пальчиком.

— Не выражайтесь, юноша! Слушай меня внимательно, Джеки. Старый кузнец заключил новую сделку. Он хочет поменяться с тобой. Его господин скоро придет. Внимательно слушай его и не спорь. Его легко разозлить.

— Кого?

Фея не ответила. На бетонной стене, справа от Джека появилась трещина. Сначала тонкая, как паутинка. С треском она расширилась на несколько дюймов. Из ее темных недр показалось слабое свечение. Резко запахло серой. Из дыры высунулась человеческая рука, одетая в рукав от черного старомодного сюртука. Рука начала слепо шарить по воздуху. Джек вжался в угол. Длинные бледные пальцы порхали в дюйме от его лица.

— Эй, внучок! — раздался скрипучий старческий голос. — Подойди, дай я тебя потрогаю. Мне нужна твоя голова. Не хочешь? Ну ладно,