Иностранная литература, 2023 № 06 - Журнал «Иностранная литература»

Лидия медленно обвела пальцем по желтой клеенке блюдечко с маринованными грибами и сказала:

— Ну, я пойду вздремну.

Поднялась и тоже ушла, на ходу вынимая шпильки из нарочно сделанной ради праздника высокой прически. И только когда Ланцелот тоже ушел, очень сердито что-то говоря себе под нос, и мы остались совсем одни, Анни посмотрела на меня исподлобья и говорит:

— Мне весь вечер было интересно, до каких пор ты сможешь молчать. А оказалось, тебе это было ни капельки не в тягость.

— Ты же молчала.

— Но ведь они не мне тут все это рассказывали. Подумать только: каждый так и норовит раскрыть тебе всю душу, а ты только об одном думать и можешь.

— О чем же это?

Мне не нравился ее тон, мне было досадно, что она вечно мной недовольна, и мне только сейчас стало не по себе от того, что все только что не на шутку перессорились, а я даже не попытался этому помешать.

— Выпадет завтра первый снег или не выпадет. В самом деле, по всему видно, что это — единственная стоящая история из всех существующих, а ты настолько дьявольски мудр и хитер, что первым до этого додумался. Обзавидуешься!

Анни живописно перекинула шаль через спинку кресла, потянулась, сложила тарелки стопкой и отправилась в кухню их мыть. Пока я, продираясь сквозь виноградные заросли, выставлял на кухонный подоконник принесенную со стола грязную посуду, она что-то напевала и терла нос мокрой ладонью, а забрызганные водой локти блестели, когда она протягивала руку, чтобы принять у меня стакан или миску. Лицо у Анни было абсолютно безмятежное, как будто вечер удался как нельзя лучше и в эту минуту весь дом не был набит изо всех сил сопящими в подушки рассерженными людьми.

— Почему ты думаешь, что они рассказывали все это именно мне? — спросил я наконец.

— О, это очень трудно объяснить! — с готовностью и даже как будто с удовольствием отозвалась на это Анни.

На следующий день и вправду выпал первый снег. Он начался еще утром, когда в доме не спали только я и пес. Мы вместе сидели в Круглой комнате и не чувствовали в себе никаких сил приняться за дела, а на самом деле мы его поджидали, вслушивались — не идет ли. Не знаю, с чем можно сравнить облегчение, которое приносит мне первый снег. В его тихом кружении есть что-то святое и освобождающее от любой вины, как если бы тебя поцеловали в лоб. Земля в день первого снега становится такой прозрачной, что сквозь нее можно разглядеть созвездия Южного полушария: Гидру, и Телескоп, и Кентавра, и Змееносца, — все эти диковинные фигуры, почему-то всегда кажущиеся более точными, чем любые книжные картинки. Воздух делается таким чистым и неподвижным, что боишься вздохнуть — и хочешь вздохнуть больше, чем когда бы то ни было, глотнуть ледяного колючего ветра, от которого дерет горло, захлебнуться первым сладостным кашлем. Это снова оно — то волшебное, первоначальное состояние мира, где еще ни один бог — ни индийский, ни северный, ни древнегреческий — не нащупал на стене рядом с дверью выключатель, не нашел гвоздика, чтобы повесить на него свое хозяйское пальто. Увидев, что снег начался, я вышел в сад и подставил ему ладонь, поздоровался с ним за руку, а он опускался на мои теплые щеки и таял. Пес тихонько сидел рядом со мной на последней ступеньке крыльца, и снег запутывался в его жесткой шерсти. Мы с ним чувствовали себя совершенно счастливыми.

После обеда был мороз, и снег не растаял. Лидия прибиралась в столовой, и в глубине дома раздавался звон собранных в серебряные букеты ложек и вилок, а я спустился по замерзшей земле, по выбеленным клумбам в глубину леса птичьими тропами, чтобы проложить заново тропы человеческие. Снег неслышно сыпался мне на плечи, потому что синицы и вороны нечаянно стряхивали его с ветвей, поплотнее закутываясь в свои зимние крылья. Я видел сквозь посветлевшие от мороза стволы, как из дома вышли Ланцелот и Профессор, уселись на скамейку, подозвали пса, как обжигающе дымился чай в их кружках, которые они преувеличенно крепко обхватывали ладонями в знак своей покорности зиме, — но больше всего занимал меня снег, снег, блестевший на солнце, снег, на который будто бы просыпали бисер всех на свете цветов и от которого пахло из-за этого, как из шкатулки с рукоделием — деревом, клеем, мелом, старой тканью. У меня слезились глаза от его сверкания, и время застывало, как будто я очутился на какой-то картине, в самом солнечном сплетении очаровательного пейзажа, которым легкомысленно украсила свою комнату какая-нибудь мечтательница.

Взглянув еще раз на Профессора и Ланцелота, я подумал было, что, может быть, не имею права испытывать такую глубокую радость, если они ее не чувствуют, — так смешно сидят нахохлившись, обводят все вокруг тяжелыми взглядами и ни о чем не могут думать, кроме холода. Вот в розово-голубой сад вышла Анни и по яблоневым синим теням, которые казались мне ярче солнца, отправилась к колодцу за водой каким-то неестественно медленным шагом. В руке у нее болталось ведро, а она выступала по самому краю обрыва вслед за солнцем, доверчиво и величественно, как будто оно вело ее за руку. Из-за снега все сразу же стали такими необыкновенными — и сами не знали этого.

Как только выпадает первый снег, пространство начинает сужаться вокруг тебя, пока не подойдет вплотную. Поэтому многие и не любят зиму — чувствуют себя пойманными в ловушку. Не выйдешь из дому, не прогуляешься по солнечной тропинке вниз к реке, не послушаешь лягушек. Знаете, сидите вы себе в бархатно-зеленой ложе, как какой-нибудь кувшиноч-ный король, и у вас венец закатных лучей вокруг макушки, а по всем берегам только для вас одного раздается оглушительнейший концерт: маэстро дает первую высокую ноту, подхватывают басы, альты, тенора, и вы благосклонно хохочете и хлопаете в натруженные за день монаршие ладоши. Не сходишь за просто так на другой берег за мороженым, чтобы возвращаться домой с полным мешком эскимо на всех, еле продираясь сквозь траву, которая холодно щекочет голые лодыжки и пугает незримыми насекомыми. Нет уж, сиди теперь день за днем в своем внутреннем мире, пока крыша не поедет — вот что такое зима. Не каждый такое выдержит, — и я начал вглядываться в их лица, пытаясь понять, от кого первого мне ждать беды.

Снег охватывал мой дом стремительно, как пожар. Профессор объявил, что из-за невероятных снегопадов в городе прекратилось всяческое