Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск «Они сражались за Родину» - Альманах Российский колокол

– Ох, Иван, Иван, ты слишком щепетильный. Ну ладно, до завтра.

6

Спустившись в метро, Иван опять занялся конспектированием. Когда закончил, уехал на вокзал. Ночевал в комнате отдыха. Утром встал рано. Привёл себя в порядок. Вышел на Комсомольскую площадь. Проходя мимо «Горсправки», заглянул в окошко.

– Девушка, а вас как зовут?

– Аня. С вас три рубля.

Иван подал десять.

– На сдачу скажите, пожалуйста, вы не замужем и вечером свободны?

– Свободна.

Его окликнул водитель «Победы».

– Мужчина, кончай клинья бить к молодой, поехали.

– Спасибо. Но у меня режим экономии.

– Я много не возьму. Куда поедем?

– На Грановского.

– Ну вот и поехали. Поехали. Тебя ведь Ваней зовут?

Иван оторопел.

– Что, не узнал? Не узнал. Ну да я поправился. Почти толстый. А я тебя сразу узнал. Я ведь в сорок втором у вас на позиции заночевал. Одиннадцать лет прошло. Ты не изменился.

– Э… Погоди, погоди. Паша?

– Ну наконец-то! Здорово. Рад увидеть тебя живым.

– И я тоже. Здорово. Да, не многие вернулись с поля… Твоя машина?

– Конечно нет. Я вожу одного начальника. Но подхалтуриваю малость. Ты откуда приехал? Издалека?

– С Сахалина.

– Ого. Занесло тебя, однако. А здесь-то чего?

– В главке пытаюсь выбить деньги на строительство круговорота в паровозном депо.

– Войну на Сахалине закончил?

– Нет. Вот тогда, на следующий же день, там, под Ржевом.

– А я так всю войну за баранкой провёл до самого Берлина. Начинал с полуторки, а потом уже были виллисы, доджи и студебекеры. А, чёрт! Откуда ты взялась, бабка?! Чёрт! – Он достал бутылку водки и сделал несколько глотков.

Подошёл милиционер.

– Прошу проследовать за мной.

– Я не могу. У меня времени нет. Я везу большого человека к своему начальнику. И потом, я выпивши.

– Хорошо, хорошо. Если всё так, как есть (как вы говорите), то вы продолжите ехать. Но мы должны всё зафиксировать, составить протокол.

– Я тоже должен с вами? – спросил Иван.

– Конечно, вы же свидетель.

– Это не будет очень долго?

– Не беспокойтесь. Мы уложимся в пятнадцать мин у т.

– Давайте я сяду за руль, – милиционер потеснил водителя.

Иван пересел на заднее сиденье. Через несколько минут они остановились у опорного пункта. Вышли. Поднялись на крыльцо. Прошли по коридору. Вошли в кабинет. Водителю предложили дыхнуть.

– Дыхни. Выпивал?

– Да. Было. Вчера и сегодня опохмелился чуток.

– Хорошо, – сказал милиционер. – Вы ничего не желаете добавить? – Он повернулся к Ивану и закончил: – Хорошо, что бабка даже сознание не потеряла. Вот здесь подпишите. Ну вот и всё. Счастливого пути. Удачи. Но учтите, что в правительстве идёт разговор о законе, по которому наличие алкоголя в организме будет не смягчающим, а усугубляющим фактором при рассмотрении деталей дорожно-транспортных происшествий и выяснении меры виновности водителя. Всё. Вы свободны.

7

– У тебя опять что-то случилось?

– Ехал на такси и попал в дорожно-транспортное происшествие.

– А зачем такси? Что это тебя так понесло? Спешил? Опаздывал?

– Да водитель попался однополчанин. Лев Захарович, а как произошёл ваш переход от дивизионного комиссара к работе в Кремле?

– Поздней осенью, точнее в декабре двадцатого, меня от родной сорок шестой дивизии избрали делегатом на Вторую партийную конференцию четвёртой армии. Оттуда делегировали на Восьмой Всероссийский съезд Советов. Там меня заприметил товарищ Смилга Ивар Тыннесович, бывший тогда начальником главного политуправления РВС. Там и я попал в обойму первых партийно-советских работников.

– А я думал, что это товарищ Сталин вас завербовал. Оказывается, нет.

– Да, по окончании съезда в Москве меня оставил Смилга. Он же меня определил в Секретариат Совнаркома. А уже оттуда дальше меня повёл Иосиф Виссарионович. Но это потому, что началась борьба с оппортунистами, то есть с Троцким. И я сразу же принял сторону товарища Сталина. А Смилга защищал Троцкого. И его вскоре уволили и выслали. Там, в Сибири, он осознал ошибку. Покаялся. Его вернули. Даже в Совнарком. Но грянуло убийство Кирова, потянулись аресты. Смилга попал под грабли. И умер… В тюрьме.

– Не могли бы вы пролить свет на тайну смерти организатора Первой Конной армии Бориса Думенко?

– Не было такого организатора.

– Как это «не было»?

– А так. Первым организатором был Егоров.

– Это который потом стал маршалом?

– Да. Но организация Конной армии стала ответом на то, что такую армию сколотил белый генерал Мамонтов, противостоящий нашему фронту.

– Но первым-то командующим Красной Конармии был всё же Думенко?

– Это миф, сочинённый досужими людьми. Думенко мог стать командующим. Но не стал.

– Почему?

– Да потому, что для этого надо было быть коммунистом. Вот ты был на фронте. Идя в бой, писал: «Прошу считать меня коммунистом»?

– Писал.

– Ну вот видишь, значит ты, при не очень хорошем происхождении, человек новой социалистической формации. А Думенко был из низов, из простых крестьян, но при всех своих несравненных талантах был неуправляемым анархистом, любил напялить на себя погоны есаула, хотя дослужился только до вахмистра. А по сути был таким же бандитом, как и Никифор Григорьев, которого порешил Махно. И с ним, с Думенко, всё было не лучше. Для того чтобы его воинскому формированию придать мало-мальски приемлемый для Красной армии вид, ему прислали комиссара, такого же молодого грузина по фамилии Микеладзе. Так его убили пьяные штабисты Думенко. Застрелили из револьвера в голову, а потом ещё изрубили. Как всякий нормальный человек и командир, Думенко обязан был расследовать это преступление и хоть кому-то объявить выговор. Но он даже ухом не повёл. Вообще никак не отреагировал. Словно ничего не произошло. Ну подумаешь, комиссара грохнули. За это, следуя закону круговой поруки, Думенко был арестован вместе со своим штабом и расстрелян под Ростовом. Вот и вся история о Думенко. Кстати, вёл следствие и судил его Смилга.

– Что за фамилия? Кто он по национальности?

– Коммунист.

– Понял. Спасибо. Вы меня просветили. Лев Захарович, вам довелось поработать в канцелярии Совнаркома, личным секретарём, ассистентом товарища Сталина, в Рабкрине, главным редактором газеты «Правда», наркомом Госконтроля, главным комиссаром и начальником политуправления Рабоче-крестьянской Красной армии и флота, в какой из этих должностей вы чувствовали, что приносите наибольшую пользу государству?

– Я бы сказал так: везде я чувствовал необходимость работать не покладая рук; на всех должностях я работал самозабвенно, честно и с полной отдачей.

– Хорошо. Тогда я поставлю вопрос так: в стране были ЧК, ГПУ, НКВД, Генеральная прокуратура, зачем нужен был ещё Рабкрин, а в дальнейшем – Наркомат госконтроля?

– ЧК, ГПУ и МГБ занимались государственной безопасностью. НКВД – это милиция. Генпрокуратура осуществляет надзор за