Молочник - Владимир Алексеевич Абрамов

— А что, если слизеринец, то уже не человек? Животному плевать на принадлежность человека к какому-либо факультету, с таким же успехом мог пострадать пуффендуец или любой другой студент, который был недостаточно почтителен, по мнению животного.

— Я ни за что не стану брать УЗМС в следующем году, — сказала Лиза.

— Я тоже! — твёрдо произнесла Ребекка.

— Лиза, так что там с Грейнджер?

— Ходят слухи, что Люциус Малфой подал в суд, — продолжила Купер. — Вначале он хотел подать в суд на Хагрида, но вроде как Дамблдор встал на его защиту и обвинил студента в несоблюдении техники безопасности. Тогда Малфой-старший подал в суд на гиппогрифа. Гермиона Грейнджер писала для Хагрида речь в защиту крылатой лошади-орла, но суд всё равно приговорил гиппогрифа к казни.

— Лучше бы суд приговорил Хагрида к увольнению. Хочу нормального преподавателя по уходу за животными, а не перебирать флоббер-червей или отправиться на корм к волшебным монстрам.

— Согласна, — серьёзно произнесла Тёрнер. — Изначально я хотела пойти на УЗМС на третьем курсе, но теперь пришлось выбрать вместо этого предмета магловедение.

— Зачем тебе магловедение? — удивилась Купер.

— Говорят — это самый простой предмет вместе с прорицаниями, к тому же пригодится при устройстве на работу в Министерство, — ответила Ребекка. — Лиз, тебе хорошо, ты о маглах всё знаешь, я же в их штучках не разбираюсь.

— Ой, Бекки, ерунда всё это, — отмахнулась Купер. — Приезжай летом к нам в гости, я тебе всё покажу и расскажу, будешь на магловедении отличницей.

— Я поговорю с мамой по этому поводу, но тогда ты тоже приезжай ко мне в гости, — ответила Тёрнер.

После ужина народ стал разбредаться по гостиным, а я решил пойти и посмотреть на то, как маги забивают волшебную скотину. По идее должны использовать фермерское заклинание Авада Кедавра, но речь идёт о Министерстве магии, которое называет данное заклятье Непростительным. Интересно же, как они выкручиваются.

Глава 22

Наложив на себя маскирующие чары, я вышел на улицу и направился к избушке Хагрида. Судя по всему, гиппогриф должен быть где-то неподалёку от неё.

Возле избушки лесника находилось трое волшебников. Слегка вспотевший под неизменной полосатой мантией, стоял министр Корнелиус Фадж собственной персоной. Один был старец, такой древний, что, казалось, вот–вот рассыплется, второй — кряжистый верзила с тонкими черными усиками. У черноусого детины заткнут за пояс жуткого вида топор с широким сверкающим лезвием — он любовно поигрывал пальцами по отполированной рукояти.

Не может быть! Они что, будут забивать скотину топором? Волшебники и столь по-варварски?! Не заклинанием, не током, а вот так, словно средневековый палач… Идиотизм!

Визитёры зашли в домик лесника. Любопытство взыграло во мне с новой силой. Вот что значит весь год только и делать, что заниматься, хочется сменить деятельность и творить глупости. Ничем другим я не мог объяснить желание подслушать.

— Я, это… — донёсся приглушённый плаксивый голос лесника. — Ну, апелляцию подать… Клювик хороший.

— Конечно, Хагрид, мы рассмотрим вашу апелляцию, — ответил Фадж притворным тоном.

— Клювик хороший, — дурным голосом завыл лесник. — Он ничего плохого не хотел…

— Но он напал на ученика на вашем уроке, Хагрид! — привёл аргумент министр.

Подобная «апелляция» у меня вызвала лишь усмешку. Понятно же, что Хагрида попросту разводят, как Мавроди дольщиков «МММ». Такие вещи происходят в суде, а сейчас министр лишь играет для одного недалёкого ума актёра, а лесник и рад развесить уши. Он даже нормальных аргументов в защиту скотины привести не может. Например, сейчас избушку сотрясают его рыдания и громкие звуки сморкания.

Хм… А что если гиппогриф самка? У меня с собой парочка флаконов зелья, которое заставляет животное вырабатывать молоко. Есть шанс, пока суд да дело, попробовать гиппогрифьего молочка…

Ноги сами меня понесли, причём с огромной скоростью, в поисках волшебного зверя. При мыслях о волшебном молоке, мне снесло башню, как наркоману во время ломки.

Гиппогриф нашёлся на огороде лесника среди гигантских тыкв, которые явно были раздуты заклинанием Энгоргио. Неподалёку шуршали листвой деревья Запретного леса. Это оказалось довольно необычное волшебное животное. Туловище, задние ноги и хвост коня, передние лапы, крылья и голова — орлиные; сильный стального цвета клюв и огромные блестящие, как апельсины, глаза. Животное спокойно стояло на привязи.

Я достал палочку, направил на зверя и произнёс:

— Волуплатио!

Гиппогриф от накатившего счастья закатил глаза и покачнулся, его ноги подгибались.

Я отменил заклинания маскировки, достал из сумки с расширением флакончик зелья, и, продолжая удерживать чары, от которых гиппогрифа распирало наслаждение, с опаской приблизился к зверю. Скосив на меня правый глаз, зверь припал на колени и склонил голову. Но главное, я увидел вымя с двумя сосками. Мне несказанно повезло, что Клювокрыл оказался Клювокрылой…

— Хорошая девочка. Открой клювик, я напою тебя очень нужным зельем.

Гиппогриф заурчал, как гигантский кот, и открыл рот. Я влил в клюв устрашающему животному зелье. Для этого пришлось прекратить поддерживать заклинание. Клювокрыла отпустило, он, вернее она, стала приходить в себя и слегка боднула меня тупым верхним концом клюва в руку с палочкой.

— Что? Ещё хочешь кайфа? А ты знаешь, что за удовольствие надо платить?!

— Крю-ю… — проворковал гиппогриф, вновь слегка пихая меня в руку.

— Ладно-ладно, мне не жалко. Волуплатио!

Гиппогриф закатил глаза.

— Вставай, давай, я хочу молока! — приказным тоном произнёс я.

Я настолько осмелел, что зашёл сбоку и левой рукой похлопал по животу. Животное поняло меня правильно, оно поднялось с колен. Я, правой рукой удерживая палочку и поддерживая заклинание удовольствия, упал на колени и потянулся к вымени. Молока там накопилось совсем немного, приходилось выдавливать каждую каплю. Животное трясло от наслаждения.

Нет, так дело не пойдёт! Молоко в вымени ещё не успело накопиться. Да и заметить меня могут. Пришлось выбраться из-под животного и отменить заклинание удовольствия, чтобы наложить на себя комплекс маскирующих заклинаний.

Гиппогриф заволновался, когда я исчез, животное стало переминаться с ноги на ногу и крутить головой.

Я отошёл на несколько метров и стал ждать. Невидимкой стал вовремя, поскольку министр с сопровождающими вскоре покинули хижину лесника. Буквально через несколько секунд из избушки вышел Хагрид, он растирал здоровенной ручищей по лицу слёзы, рыдал, а в левой руке держал сову. Привязав к лапе совы письмо, он сказал:

— Отнеси записку Гарри Поттеру.

Птица сорвалась в полёт в сторону замка, а Хагрид, сгорбившись,