Звезда на излом - Мария Кимури

спасения. Мелькнуло лишь сожаление. Старшему будет очень больно остаться одному, если он не выплывет.

Кто бы ни был перед ним…

«Зачем ты здесь?» — подумал он удивлённо.

Когда Оссэ топил угнанные из Альквалондэ и потом снаряженные Гондолином корабли в штормах, появляться перед ними ему не требовалось.

«Или — что хочешь от меня?»

Воздух в лёгких иссякал. Ответа не было — лишь не отрывались от него сияющие глаза.

Макалаурэ вновь рванулся вверх, борясь с течением. И ещё раз, и ещё, уже без надежды выплыть, вкладывая все, что от него осталось, в яростные усилия, с каждой попыткой все больше превращаясь в одно стремление к цели…

Открыл глаза, жадно хватая воздух и ещё чувствуя на себе пронизывающий взгляд.

Обеспокоенный Фаньяран возник рядом, изготовился подхватить.

— Что за сны не дают тебе покоя, кано? Что происходит?

— Это несбывшееся, Фаньо. Ещё один обломок несбывшегося. Надеюсь, последний.

— И только? Кано, мы теперь редко видим сны, которые что-то значат. А с тобой это теперь происходит раз за разом!

— Все, что я могу сказать — бывают вещи и хуже, чем город, который жгут темные.

— Да. Это город, который жжем мы, — выдохнул оруженосец.

— Притом напрасно.

— Когда я сражался ночью в городе… — Фаньо запнулся. — Дважды мне показалось, что напротив меня сейчас окажется совсем другой враг…

— Мы, — закончил Макалаурэ. — Не шарахайся.

— Надеюсь, я не сходил с ума.

— Спроси остальных, не чудилось ли им что-либо.

— Но что это может быть?

— Я думаю, несбывшееся очень сильно, и мы обошли его… Не знаю, чудо ли это. На воле Майтимо. И на предсмертном сумасбродстве Тьелкормо.

— Ты забываешь о себе, кано.

— Расспроси остальных.

Тихий свист прервал их, и Макалаурэ схватился за оружие.

— Орки идут вглубь от края леса, больше двухсот, с ними волки! — предупредила одна из иатрим, возникая из зарослей, а затем белкой взлетела на ближний дуб.

К счастью, за время пути лучники наделали себе достаточно новых стрел.

Вот только если волки окажутся глазами Тху, на пути к Амон Эреб таких банд окажется в лучшем случае с десяток. Расставляя воинов вокруг холма со стариками и безоружными, Макалаурэ отгонял мысли о том, что оставшееся войско Тху способно и обогнать их на пути к Амон Эреб. А значит, придется остаться в лесу и отправить не только ещё разведчиков, но и посланцев в крепость.

Потом он был очень занят некоторое время. Нельзя было допустить, чтобы ушел хоть один враг и привел новый отряд. Надо сказать, без иатрим вряд ли бы удалось — это они отстреляли из крон деревьев всех врагов, кинувшихся бежать после боя, когда орки поняли, что взять беглецов с наскока не удалось.

Теперь он ещё и обязан иатрим. Чудесно. Прекрасно. Морготовы драуги…

Отряд поспешно увели на лигу восточнее, Макалаурэ отправил посланца в Амон Эреб и приготовился ждать, но здесь им повезло. Ещё до заката посланец возвратился с дозорными и с новостями.

Гонец из-под Сириомбара так и не появился. Орочьи банды вновь пересекали Андрам и рыскали по степи, в основном возвращаясь на север. Лишь некоторые приближались к крепости с западной стороны, как бы испытывая оборону на прочность. Амон Эреб в ответ отправлял конные отряды в дозор, истребляя тех, кто подходил близко и не пропуская банды восточнее крепости, к лугам вдоль Гэлиона, где люди пасли скот. Осаждать Одинокий Холм в этот раз Тху почему-то не рискнул.

Дорога на север была открыта.

*

…Он спал вполглаза все ночи в степи, и эту последнюю, на вершине пологого холма — тоже. Проснулся около полуночи с острым чувством, что упустил нечто важное.

Первое, куда он посмотрел — на подножие камня у вершины, где расположились дети и Ольвен.

Первое, что он увидел — Ольвен лежит, а детей рядом с нею нет.

А второе — что две фигурки спускаются совсем бесшумно к подножию холма, и за ними следит дозорный из синдар, неуверенно оглядываясь наверх, колеблясь — то ли возвращать их, то ли будить учителя. Махнув ему рукой, Макалаурэ тихо спустился следом.

Дети Эарендиля спорили. Молча, беззвучно, яростно сверкая друг на друга глазами и сжимая кулаки.

— Вернитесь, — велел он шепотом.

Мальчишки обернулись к нему одним движением, с одинаковыми дорожками слез на щеках.

— Рассказывайте, — приказал Макалаурэ, не задавая вопросов.

— Он!.. он говорит… — кажется, это был Элрос, и он прямо шипел. — И слышать ничего не хочу!

— Ты тоже это видел, — прошептал второй.

— Это просто сон!

— Не просто, — Элронд упрямо тряхнул головой, слезы разлетелись и побежали снова.

— Рассказывайте, — повторил Макалаурэ мягче.

— Там почти ничего не было. Просто корабль. И он… ушел. Он не вернется. Они. Они не вернутся.

«Эарендиль… Значит, Эльвинг тоже больше нет, — понял Макалаурэ мгновенно. — И он пойдет в лоб на завесу и Колдовские острова. Или уже пошел, решив, что возвращаться некуда, и разделил судьбу кораблей, снаряженных для Тургона полсотни лет назад».

— А я не верю! — Элрос яростно размазал слезы. — Я не верю снам! Чего нам только не снилось тут по дороге!

— Мы их не увидим… так долго, это все равно что никогда, — шептал Элронд, мальчишка уже дрожал.

— Я буду их ждать! И драться с орками! И балрога тоже убью! А ты… Ты трус! — крикнул Элрос шепотом.

— А ты дурак! — огрызнулся Элронд. — Тетерев слепой!

Положив руки им на плечи, Макалаурэ развернул к себе обоих. Возможно, он сейчас солжет с помощью правды, и возможно, сделает это зря. В конце концов, многие дети эльдар пережили падение Гондолина и смерть родителей. И даже падение Дориата. И не умерли от этого.

Вот только эти двое — уже не «многие» для него.

— А теперь послушайте. Вы знаете, что однажды, очень давно, моего старшего брата Майтимо… Маэдроса взял в плен сам Моргот?

Мальчишки замерли, точно не ожидая такого вопрос.

— Кажется… слышали, — растерянно отозвался Элрос. Элронд молча кивнул. А могли и не слышать, вряд ли в Гаванях хотели рассказывать подробно