Семнадцатая - Виталий Хонихоев

- Герой и Александрия? – срочно перевожу тему я. Она – улыбается, показывая, что ничего не забыла и все заметила, но подхватывает мой посыл на лету.

- Да. Наверное, единственный человек, к которому она так относилась. Потому-то она и привезла его тело с собой, как только узнала, что ты – можешь поднимать кейпов. Сумасшедшая надежда… и неразделенные чувства. Потому она и не смогла себя в рамках удержать, ее понесло. Ничего в ней сложного нет, она простая и прозрачная как бутылочное стекло. – Сплетница поворачивается и продолжает свой путь по коридору. У лифта останавливается. Мы ждем, пока кабинка поднимется.

- Мне нужна Канарейка. – говорит она вслух: - вот нужна и все.

- Я тебя еще в первый раз слышала. – морщусь я: - потерпи. Вот с Александрией разберемся и вытащим ее. Обещаю.

- Смотри, ты пообещала. – тычет в меня пальцем Сплетница: - а то сейчас начнется, опять кто-нибудь нападет, кризис, все дела. Не, если сказала, значит – все. А то я сама, вон возьму Дмитрия и его головорезов, прыгну на броневик и смотаюсь до Бостона. Мрака и Суку с собой возьму, вынесем камеру предварительного заключения или там зал судебного заседания и привезем ее пока не проснулось Бостонское СПК. Привезу сюда и все, в домике. Пусть к тебе претензии выставляют.

- Я смотрю, ты не собираешься мне жизнь облегчать, а?

- А я у тебя не для этого. Я для эффективности и эстетического наслаждения. Жизнь облегчать – у тебя для этого Выверт был.

- Лиза…

- Да, я знаю. О покойниках ничего кроме правды. Он был редкий мудак. Но это не значит, что ты за него не отомстишь, правда? Пусть и мудак, но это был наш мудак.

- Ты же сама сказала, что Котел – наши союзники.

- Ну и что? Мстить можно не только врагам. Взыскивать долги можно со всех. Особенно с союзников. Особенно, если они хотят быть нашими союзниками. Сейчас на их стороне… - раздается тихий «дзинь!», оповещающий о том, что лифт пришел, двери открываются и мы с ней – заходим в кабинку лифта. Она уверенно жмет на самую нижнюю кнопку. Двери закрываются, и мы едем вниз.

- Сейчас на их стороне, - продолжает свою мысль она: - неизвестность. Они знают о нас все, мы о них – почти ничего. Но этот туман неведенья – рассеивается. И чем больше он рассеивается, тем больше я уверена, что не такие уж они и всесильные. Это им нужны союзники, а не нам. Они хотят завербовать тебя.

- Ну, если они хотели со мной нормально разговаривать – то уже совершили ошибку. – говорю я: - большую.

- К сожалению я не понимаю, зачем они поступили именно так. Гораздо легче с тобой было бы договориться по-хорошему. Ты не приемлешь давления, у тебя нулевая терпимость к угрозам и запугиванию. Твой психологический профиль у всех аналитиков страны в качестве хрестоматийного примера должен висеть на стене. С тобой легко договорится, если проявить уважение и разделить одни и те же ценности. И очень трудно иметь дело, когда у тебя глаза красным налились. А убить Выверта прямо перед тобой… для кого угодно другого это был бы путь к быстрому и болезненному самоубийству. Весьма болезненному, ты порой умеешь быть злопамятной. – снова раздается тихое «дзинь!» и кабинка лифта останавливается. Мы выходим на самом нижнем этаже подземной базы. Здесь немного темней, скрытые светильники в потолочных панелях горят через одного.

Мы со Сплетницей идем вперед. Наконец – вот и дверь. Я касаюсь красной сенсорной панели. Красный свет сменяется на зеленый и дверь перед нами открывается. За дверью – большая бронированная камера. Внутри, на операционном столе, залитая ярким светом лежит Александрия. Она прикрыта простыней, видно только лицо. К моему облегчению – она дышит. Грудь плавно вздымается, так же плавно – опускается. Ресницы чуть подрагивают. Большая А спит. Чуть в стороне, на стульях друг напротив друга – сидят двое. Мужчина средних лет и девочка лет двенадцати. На мужчине – коричневый костюм, такие вышли из моды лет двадцать назад, на ногах у него – вычищенные до блеска туфли. Девочка напротив него – в зеленой, медицинской робе. На ногах – тапочки. У нее совершенно лысая голова, лысая до такой степени, что кажется в ней, отражаются мощные медицинские светильники.

Эти двое – играют в веревочку. Мама называла эту игру – «cat’s cradle», «колыбель для кошки». Пятый держит растопыренные пальцы ладоней на расстоянии, а Райли – двумя руками снимает красную ниточку, растянутую его пальцами, и создает свой узор. Как мило. Было бы мило, если бы я не знала кто эти двое.

- Тейлор! – Пятый поворачивает голову: - ты умеешь играть в ниточку?

- Нет. – зачем-то вру я: - никогда не умела. Райли – подойди сюда.

Девочка с лысой головой передает красную ниточку обратно и подходит ко мне, опустив голову. Я беру ее руку в свою. Закрываю глаза.

- Есть какие-нибудь предпочтения? – спрашиваю я, сканируя ее организм в очередной раз. Да, я это уже делала, но эта девочка – Ампутация и у нее был доступ к материалам и инструментам. Не стоит недооценивать противника.

- Я хочу длинные и золотые волосы. Вот как у нее. – говорит Райли и я открываю глаза. Вижу, что палец девочки указывает на Сплетницу, которая улыбается в ответ.

- А ты знаешь, что Тейлор – может и лицо тебе изменить? И даже тело? – наклоняется она вперед, заправляя золотистый локон за ухо: - тебе достаточно только попросить.

- Правда? Ну… то есть я знаю, что она может, но станет ли?

- Станет. – Сплетница заговорщицки подмигивает ей: - тебе только нужно сказать «пожалуйста, Тейлор». А если и это не подействует, то можешь сказать мне, вместе мы ее точно уговорим!

- Я все равно собиралась изменить твою внешность. Потому что Ампутация – умерла. И лучше бы чтобы мы все так и считали. Теперь у тебя будет новое имя и конечно же новая внешность. Можешь выбрать. Кстати… насчет твоей новой внешности… - я собираюсь сказать, что она должна будет выглядеть как взрослая, потому что я собираюсь использовать ее как кейпа. Несовершеннолетняя девочка-кейп в Администрации вызовет слишком много ненужных вопросов.