Реализм и номинализм в русской философии языка - Владимир Викторович Колесов
ср. кот и кошка, а
«в работе структуралистов все кошки – женщины. И все собаки в этом стихотворении – мужчины» (там же).
По подчеркнутым словам видно, что и на старости лет основатель формализма не различал вещь и слово, слово для него по-прежнему вещно, а вещь предстает словесно. Важна лишь идея, из которой исходит автор и на основе которой он отождествляет это слово с той вещью. Такая позиция – позиция концептуалиста, а сама позиция определяется именно установкой на воскрешение словесного образа из исходного концепта.
«Роман строится не на словах, а на понятиях – и понятиях движущихся – оспаривающихся сущностях…» (там же: 101).
Мысль выражается не только словом, но и делом (вещно). Не текст является целью, утверждает Шкловский, он всего лишь средство для «установления граней кристаллизации» нового образа как про-образа идеи (понятия).
Структуралисты делят произведение на слои, потом решают один слой, за ним – другой, отдельно – третий и т.д. – тем самым разрушают форму, потому что форма – это разность смыслов, противоречивость (там же: 82).
«Надо считать. Это делают структуралисты. Перед этим надо читать»,
чего они не делают (там же: 86), потому что и
«анализировать надо движение, а не только спокойное состояние» (там же: 89).
Литература – явление языка, но и слово тоже различно:
«поэтическое слово – оно другое, чем слово прозаическое» (там же: 90).
P.O. Якобсон и в последних беседах гордился тем, что
«Московский лингвистический кружок более строго настаивал на лингвистике и был склонен интерпретировать поэзию как язык в его эстетической функции»,
т.е. не отличал слова от лексемы (Jakobson 1988: VIII, 532).
«Теория структуралистов интересна своей точностью. Она напоминает работу столяров, которые украшают дерево» (Шкловский 1983: 106),
т.е. уже готовую вещь, не обращая внимания на органическую идею этой вещи, хотя, как уже сказано, даже поэзия – это «борьба понятий» в образной форме.
Структуралисты – типологи, их теории
«исключают возможность появления в разных странах <…> самостоятельных литератур» (там же: 108),
между тем концептуальная теории содержательных форм слова прямо-таки взывает к необходимости специфически национальной поэзии в границах родного слова, и вторжение в его образный мир «со стороны» грозит разрушением природных его смыслов.
Структуралисты, как то и свойственно всякому номиналисту,
«разводят термины и полагают, что создают новую теорию. Говоря иначе, они занимаются упаковкой предмета, а не самим предметом» (там же: 125)
– убийственное замечание, и лучше не скажешь:
«У структуралистов возникновение большого количества терминов создает иллюзию, что уточняется анализ. Но такого рода анализ без учета смысловых соотношений мало что дает» (там же: 129).
Наоборот, «формалист» интересуется каждым «новым смысловым планом» слова в тексте. Он изучает содержательные формы слова в их постоянном движении, постольку и в той мере, поскольку и как это позволяет текст. В этом заключается его понимание формы, в отличие от московских «формалистов» же.
4. Смысл формы
Вернемся к этому понятию – «форма».
Согласно символической концепции А.А. Потебни, каждое слово поэтично, и внешняя его форма (звучание) противоположна внешней же форме текста (предложения, высказывания) и противопоставлена внутренней форме слова (ближайшее его значение, этимон). Если такую последовательность выразить современными терминами, это соответственно знак – слово – лексема, или, на другом уровне определения связей, семиотически – это разные степени знака, а именно индекс – икона – символ. Градуальность оппозиции подчеркивает несводимость одного уровня описания к другому, и вместе с тем выявляет диалектику их преобразования: форма нижнего уровня есть содержание следующего уровня.
Понятие «внутренней формы» признают и сторонники функциональной по основным своим устремлениям Пражской школы, но здесь внутренняя форма понимается не как речемыслительный концепт, а в духе А. Марти – как со-представление (Mit-vor-stellung), co-значение (Mit-bedeutung) слова: оно не входит в предмет сообщения, но является посредствующим звеном между звуком-знаком и значением-словом (в тексте). Согласно этой точке зрения на форму, знак становится словом лишь в коммуникации, а исходный дуализм словесного знака (одновременно логическое отношение к вещи и психологическое – к идее) требует двоякого его толкования. Этимология изучает внутреннюю форму слова, а семасиология – значения слов в тексте. Преимущественное внимание к коммуникативному аспекту языка устраняет из исследования речемыслительный концепт и потому – лексему.
С точки зрения Московской морфологической по преимуществу школы, форма есть
«совокупность тех его (языка. – В.К.) элементов, которые способны действовать на эстетическое чувство»,
а
«образы в литературном произведении суть те значения слов, которые возбуждают представление о чувственном восприятии» (Ярхо 1927: 7 – 8).
Таким образом, в поэтическом тексте образы основаны на «понятиях» и представляют собою фигуры речи, поскольку
«образ есть поэтическое суждение – образ есть миф» (там же: 123).
Московские лингвисты утверждали тот же принцип:
«форма – это морфэ».
Такая точка зрения исходит не из слова, а из предложения, способного соединить исходный образ («чувственное восприятие») с явленным в суждении понятием и тем самым создать «образное понятие» – символ. Позиция весьма уязвимая, уже А.Μ. Пешковский заметил, что в «Капитанской дочке» всего одна фигура (слабое сравнение) и ни одного тропа, кроме чисто языковых, но произведению в целом в образности не откажешь. Дело не в тексте и не в фигурах, дело в слове.
Г.О. Винокур уточнял определение с гносеологической точки зрения:
«Различия в значении опираются на различия в форме»,
но и различия в форме нужны,
«чтобы уже потом можно было разглядеть различие их функций»
(Винокур 1959: 417; на с. 390 рассуждения о внутренней форме, которая служит содержанием в слове).
Внутренняя форма как значение и внешняя форма (звучание) как материя слова недостаточны для понимания («потом разглядеть») функций слова.
Г.О. Винокур отчасти прав, утверждая, что формалисты по существу отрицали понятие внутренней формы слова; прав и А.Μ. Пешковский, полагавший, что формализм – «последовательный материализм слова». «Материализм» заключается в отождествлении слова и вещи, а внутреннюю форму слова формалисты не признавали потому, что в основе их изысканий находились содержательные формы слова – т.е. явленные формы концепта (понимаемого как внутренняя форма слова). Так, для Ю.Н. Тынянова любая целостная «форма» есть реализация («явленность») какого-либо отношения и потому зависит от функции:
Откройте для себя мир чтения на siteknig.com - месте, где каждая книга оживает прямо в браузере. Здесь вас уже ждёт произведение Реализм и номинализм в русской философии языка - Владимир Викторович Колесов, относящееся к жанру Языкознание. Никаких регистраций, никаких преград - только вы и история, доступная в полном формате. Наш литературный портал создан для тех, кто любит комфорт: хотите читать с телефона - пожалуйста; предпочитаете ноутбук - идеально! Все книги открываются моментально и представлены полностью, без сокращений и скрытых страниц. Каталог жанров поможет вам быстро найти что-то по настроению: увлекательный роман, динамичное фэнтези, глубокую классику или лёгкое чтение перед сном. Мы ежедневно расширяем библиотеку, добавляя новые произведения, чтобы вам всегда было что открыть "на потом". Сегодня на siteknig.com доступно более 200000 книг - и каждая готова стать вашей новой любимой. Просто выбирайте, открывайте и наслаждайтесь чтением там, где вам удобно.
