Проблемы литератур Дальнего Востока. Труды IX международной научной конференции - Коллектив авторов

заметки и статьи для газет, но также короткие пьесы, рассказы, основанные на реальных событиях («Шаман», «Черная полоса», «Елка во дворце Чизакуин», «Ли-тунь-чи»), стилизации под китайские и японские сказки («Единственный понятный женщине язык», «Душа человека», «Тайфун», «Золотая лисичка»). Темы, к которым обращалась писательница, разнообразны: место и роль женщины на войне, организация госпиталей, неоправданные жертвы войны и проблема морального выбора, а также этнографические зарисовки, посвященные нравам и быту Маньчжурии и Японии. И если ее ранние записи напоминают этнографические зарисовки, исполненные настороженности по отношению к местному населению и непонимания китайских нравов, то позднее, в сказках и дневниковых зарисовках, все отчетливее проступает чувство вины перед китайским народом за происходящую на их земле кровавую бойню. Работы писательницы оказались незаслуженно забытыми более чем на сто лет и только начинают свое возвращение в литературную память.

Ключевые слова: Н. А. Лухманова, Маньчжурия, публицистика, Русско-японская война, Япония.

THE FORGOTTEN WAR: WORKS BY N. A. LUKHMANOVA ABOUT MANCHURIA

Levitskaia Tatiana

(Moscow State University, Russia; levitskaia.t@gmail.com)

Abstract: Nadezhda Lukhmanova (1841–1907) was a novelist, playwright, publicist, lecturer. Today her name is almost forgotten, but at the turn of the 19th–20th centuries she was well-known throughout Russia: her artistic and dramatic works were widely in demand, she gave lectures in the capital and abroad, worked as a journalist in the leading St. Petersburg newspapers. At the age of 62, she took part in the Russian-Japanese war as a nurse of the Red Cross and war correspondent (Peterburgskaia gazeta, Yuzhniy Krai). During her stay in the war and later in Japan, Lukhmanova wrote not only travel notes and articles for newspapers, but also short plays, stories based on real events (Shaman, Black stripe, Tree in the Palace of Chizakuin, Li-Tun-Chi), stylization of Chinese and Japanese fairy tales (The Only Language Clear for a Woman, Human Soul, Typhoon, Golden Fox). The writer raised a variety of topics: the place and role of women in the war, the organization of hospitals, unjustified victims of war and the problem of moral choice, as well as ethnographic sketches devoted to the traditions and mode of life of Manchuria and Japan. And if its early records resemble ethnographic sketches, filled with wariness towards the local population and a lack of understanding of Chinese customs, then later, in fairy tales and diary sketches, the sense of guilt before the Chinese people for the bloody slaughter taking place on their land becomes more clearly apparent. The works of the writer were undeservedly forgotten for more than a hundred years and are just beginning their return to literary memory.

Keywords: N. Lukhmanova, Japan, journalism, Manchuria, Russo-Japanese war.

На рубеже ХIХ – ХХ вв. женщина в журналистике уже не вызывала удивления: дамам было дозволено рассуждать о «женском вопросе», писать на бытовые темы и освещать культурные рубрики. Надежде Александровне Лухмановой (1841–1907) удалось затронуть сферу, не свойственную женскому перу: в 1904 г. она отправилась на русско-японскую войну в качестве военного корреспондента. Лухманова была личностью яркой и неординарной, она пришла в литературу в зрелом возрасте и довольно быстро добилась успеха: за пару лет безымянная переводчица превратилась в одну из ведущих общественных деятельниц своего времени. Литературное имя ей подарили повесть «Двадцать лет назад. Воспоминания из институтской жизни» (1893) и серия очерков о Сибири «В глухих местах» (1895). Лухманова работала в различных жанрах: сочиняла романы, рассказы, пьесы, но ее настоящей страстью стала публицистика. Она написала несчетное количество статей для различных изданий («Петербургская газета», «Санкт-Петербургские ведомости», «Южный край» и др.), выпустила настольную книгу для женщин «Спутник женщины» (1898) и сборники размышлений на злободневные темы («Черты общественной жизни», 1898; «Вопросы и запросы жизни», 1904), издавала журнал «Возрождение» (1899–1900 гг.), выступала с публичными лекциями. Столь активную деятельность нещадно критиковали: громкий «общественный голос» Лухмановой раздражал. Ее упрекали в попытках проявить себя в чуждых женской природе профессиях, а работы называли неумелыми «дамскими поделками», но писательница не сдавалась и бесстрашно отвечала обидчикам в нескончаемых полемиках. Участие в Русско-японской войне (1904–1905 гг.) в очередной раз продемонстрировало, что задвинуть Лухманову в «женский угол» было не так-то просто.

С самого начала писательница предсказывала, что «маленькая победоносная война» на деле обернется большой русской трагедией. Предвкушение скорого триумфа и восторженные воззвания в печати Лухманова считала более чем необоснованными. Она напоминала читателям, что война – это страшное кровопролитное действо: «Мне всегда казалось, что радость шумлива, демонстративна и скоропроходяща, а горе молчаливо, глубоко и оставляет неизгладимые следы. Война, даже сама победоносная, есть величайшее горе, а когда эта война ведется где-то там, далеко, с чуждым по расе и вере народом – она становится еще таинственнее, еще страшней» [1, с. 2]. Для того чтобы дать будущим солдатам хотя бы минимальное представление о противнике, Лухманова выступала с лекцией «Японцы и их страна», в которой обращала внимание на особенности характера и психологию японцев, рассказывала об их укладе жизни и верованиях. Целью лекции было не только просвещение, но и снятие напряжения, искоренение страха перед неизвестным. Когда писательница выступала в товариществе российско-американской резиновой мануфактуры (с демонстрацией на экране около «50 световых картин» [2, л. 25]), то задумчивая тишина в аудитории сменялась громовым хохотом. Зрителям особенно полюбилась сценка о редакции японской газеты: их рассмешила неуемная фантазия журналистов, успевших еще до начала военных действий довести японскую армию до Петербурга. Несмотря на отрицательное отношение к войне, Лухманова осознавала ее неизбежность, пыталась укрепить боевой дух будущих бойцов, воспитать в них критическое отношение к информации и убедить их не поддаваться панике от противоречивых слухов. Она вовсе не ставила перед собой задачу изобразить противника беспомощным и неумелым, как во многих публикациях того периода. Наоборот, она утверждала, что соперник силен, и особенно тем, что абсолютно чужд и непонятен простому русскому солдату, который будет вынужден столкнуться с ним лицом к лицу. Писательница отмечала, что ни оружие, ни стратегия не спасут армию, не понимающую, с кем и за что она сражается.

Оказавшись на театре военных действий, Лухманова с сожалением отметила упаднические настроения среди солдат: «принцип “чем хуже, тем лучше”» [3, л. 44] тенью следовал за каждым маневром. При характеристике врага, наоборот, она отмечала нацеленность на победу и патриотизм. Любовь к родине писательница назвала истинной религией японцев: даже в переписке с семьей общее дело стояло выше личных интересов. Родные писали солдату: «Простившись с тобой, мы остаемся совершенно спокойными. Мы