Работа над ролью - Константин Сергеевич Станиславский

халтуры в той пьесе и в ролях, которые могут надорвать ваши еще неокрепшие силы. Но ведь я и не собираюсь заставлять вас играть трагедию. Она нужна нам лишь как материал для изучения. Для этой работы было бы напрасно искать лучшей пьесы. Первоклассность ее и художественные качества не подлежат сомнению. Кроме того, эта трагедия очень четка по рисунку и конструкции, по отдельным кускам, по последовательности и логичности нарастания трагедии чувства, по сквозному действию и сверхзадаче.

Есть еще одно практическое соображение. Вас, начинающих, прежде всего тянет на трагедию. Это происходит в большинстве случаев потому, что вы еще не понимаете, что такое этот род сценических произведений, каковы его задачи и требования. Познакомьтесь же с ними поскорее и поближе в первую очередь для того, чтобы впредь не поддаваться зря и необдуманно опасному искушению.

У каждого режиссера свои индивидуальные подходы к работе над ролью и программе проведения этой работы. На этот предмет нельзя утвердить однажды и навсегда установленных правил, но основные этапы и психофизиологические приемы этой работы, взятые из самой нашей природы, должны быть в точности соблюдены. Их нужно знать, и я должен продемонстрировать вам их на практике, заставить вас испытать и проверить их на самих себе. Это, так сказать, классический образец всего процесса работы над ролью.

Но кроме него вы должны узнать, понять и научиться владеть всевозможными вариантами той же работы, потому что режиссер варьирует их в соответствии с нуждами, ходом работ, с условиями их, с индивидуальной особенностью исполнителей. И эти варианты я тоже должен вам продемонстрировать. Вот почему я каждую из многочисленных картин «Отелло» проведу по-разному, причем первую картину пройду с вами по основному, классическому плану, а в каждую из последующих буду вводить все новые и новые приемы, планы последовательности и варианты их композиций. О каждом из таких введений я буду вас предупреждать.

I. Первое знакомство с пьесой и ролью

– Давайте читать «Отелло»! – предложил Аркадий Николаевич в начале урока.

– Мы знаем! Читали! – раздались голоса.

– Тем лучше! В таком случае расскажите мне содержание.

Все молчали.

– Рассказать содержание сложной психологической пьесы трудно, поэтому для начала удовольствуемся лишь передачей внешней фабулы пьесы, линии ее событий.

Но и на это предложение никто не отозвался.

– Начните вы! – подталкивал Аркадий Николаевич Говоркова.

– Для этого, видите ли, надо хорошо знать пьесу! – отнекивался он.

– Вы же знаете ее.

– Извините, пожалуйста, я знаю наизусть всю роль самого Отелло, потому что она, видите ли, моего амплуа, но остальные роли пьесы я лишь просматривал, – признался наш трагик.

– Так вот в каком виде вы впервые познакомились с «Отелло»! – воскликнул Торцов. – Это очень печально! Может быть, вы расскажете нам содержание пьесы? – обратился Торцов к сидевшему рядом Вьюнцову.

– Не могу, нипочем. Я читал ее, но не всю, потому что многих страниц не хватало.

– А вы? – обратился Торцов к Шустову.

– Всей пьесы в целом я не помню, так как видел ее в исполнении иностранных гастролеров. А ведь они, как известно, сокращают все лишнее, то есть то, что не относится к их роли, – отговаривался Паша.

Аркадий Николаевич только покачал головой.

Умновых видел пьесу в Армавире, но в таком ужасном исполнении, что лучше было бы, если бы он совсем ее не смотрел.

Веселовский читал пьесу в вагоне, и потому у него все в памяти смешалось. Помнит только самые главные сцены.

Пущин знает всю критическую литературу об «Отелло», начиная с Гервинуса[35], но фактов пьесы в их последовательном порядке не может пересказать.

– Это очень плохо, что такой важный процесс, как первое знакомство с произведением поэта, совершается где и как попало: в вагоне, на извозчике, в трамвае. Еще хуже то, что это делается нередко не ради самого знакомства, а ради того, чтобы облюбовать себе выигрышную роль.

Вот как артисты впервые знакомятся с лучшими классическими произведениями, которые им со временем приходится воплощать! Вот как они подходят к роли, с которой им придется рано или поздно слиться, в которой они должны найти свое второе «я»!

Ведь этот момент знакомства с ролью можно сравнить с первой встречей будущих любовников или супругов. Он незабываем.

Я придаю первым впечатлениям почти решающее значение. По крайней мере в моей личной практике они всегда проявлялись таким образом: то, что я почувствовал впервые – хорошее или плохое, – непременно в конце концов скажется на моем творчестве и, как бы меня ни отводили от первых впечатлений, возьмут свое. Уничтожить их нельзя, их можно усовершенствовать или сгладить. Поэтому первые впечатления – хорошие или плохие – остро врезаются в память артиста и являются зародышами будущих переживаний. Мало того, первое знакомство с пьесой и ролью нередко кладет отпечаток на всю дальнейшую работу артиста. Если впечатления от первого чтения восприняты правильно – это большой залог для дальнейшего успеха. Потеря этого важного момента окажется безвозвратной, так как второе и последующие чтения будут лишены элементов неожиданности, столь могущественных в области интуитивного творчества. Исправить же испорченное впечатление труднее, чем впервые создать правильное. Надо быть чрезвычайно внимательным к первому знакомству с ролью, которое является первым этапом творчества.

Опасно испортить этот момент неправильным подходом к произведению поэта, так как это может создать ложное представление о пьесе и роли или, еще хуже, предвзятость. Борьба с ними трудна и продолжительна.

Благодаря расспросам учеников Аркадию Николаевичу пришлось подробно объяснять, что он подразумевает под словом «предвзятость».

– Виды ее многообразны. Начать с того, что она может быть направлена как в хорошую, так и в дурную сторону. Вот, например, случай с Говорковым и Вьюнцовым. Они познакомились с «Отелло» частично. Один – только с ролью самого героя, другой же сам не знает, какие пропуски заготовил ему старый неполный экземпляр пьесы.

Например, Говорков знает не пьесу, а одну роль. Она прекрасна. Он в восторге и по ней судит о всей пьесе на веру. Хорошо, когда идет речь о таком гениальном произведении, как «Отелло». Но есть много очень плохих пьес с прекрасными ролями. Вьюнцов на место вырванных страниц книги может втиснуть в пьесу все, что ему заблагорассудится. Если он поверит своему вымыслу, этот вымысел может стать предвзятостью, не соответствующей замыслу Шекспира. Пущин начитался критиков и комментариев. Но разве они непогрешимы? Многие из них говорят бездарную чушь, и если поверить ей, то она станет предвзятостью, мешающей прямо подойти к пьесе. Веселовский, читавший пьесу в вагоне, смешал в своих воспоминаниях железнодорожные впечатления с впечатлениями от пьесы. Не