О всех созданиях - Джеймс Хэрриот

Не знаю, зачем он туда свернул: для восстановления сил там ничего крепче лимонада не нашлось бы.

Шеп, по-видимому очень довольный, направился туда, где яблоня отбрасывала густую тень, и расположился на траве в холодке. Опустив голову на вытянутые лапы, он блаженно поджидал следующую жертву.

Я поехал дальше, улыбаясь про себя. Конечно, я остановлюсь у магазинчика и объясню толстячку, что он может спокойно собрать свои кастрюли и не будет разорван на куски. Но главным, владевшим мной чувством было облегчение, что я не испортил жизнь Шепу.

Вот о чем я вспомнил, стоя на холодном ветру перед «Гранд-отелем» в два часа ночи. Я окинул взглядом величественное здание, и мои глаза заволокло слезами, частично из-за пронизывающего ветра, однако еще и потому, что меня сразила вспышка внезапного смеха – ко мне вернулось чувство юмора. Я заставил замерзшие губы разжаться и, притворившись, что прицеливаюсь в окно номера, где, по моим предположениям, спал лейтенант Барнс, рявкнул: «Гав! Гав! Гав!»

У меня родился сын

Мне кажется, что, вступая на путь преступления, самое трудное – сделать первый шаг. Дальше все будет проще.

Как бы то ни было, я опять сидел в автобусе, сбежав в самоволку. На этот раз я не встретил никаких неприятностей, выскальзывая из гостиницы, полицейских на улицах не было, и никто не обратил внимания на меня, когда я непринужденно вошел в здание автовокзала.

Была суббота, тринадцатое февраля. Хелен должна была родить в эти выходные. Это могло случиться в любую минуту, а я и представить себе не мог, что буду сидеть сложа руки в гостинице в нескольких десятках километров от нее. Занятий у меня не было ни в тот день, ни на следующий, так что я ничего не пропущу и меня никто не хватится. Я сказал себе, что мой случай представляет собой просто формальный проступок и у меня нет выбора. Как и в первый раз, мне было просто необходимо увидеть Хелен.

Да и времени это теперь займет немного, думал я, спеша к заветной двери ее дома. Я зашел внутрь и в недоумении осмотрел пустую кухню – я был уверен, что она ждет меня там, раскрыв руки для объятий. Я позвал ее по имени, но не услышал никакого движения. Я все еще прислушивался, когда открылась дверь соседней комнаты и в кухню вошел ее отец.

– У тебя сын, – сказал он.

Я положил руку на спинку стула.

– Что?..

– У тебя – сын.

Он был абсолютно спокоен.

– Когда?..

– Да только что. Я пару минут назад закончил говорить с акушеркой Браун по телефону. Здорово, что ты приехал.

Я сел на стул, а он посмотрел на меня одобряюще.

– Хочешь капельку виски?

– Виски? Зачем?

– Ну, я просто заметил, что ты немного побледнел, только и всего. Впрочем, в любом случае тебе надо поесть.

– Нет-нет, спасибо. Мне надо быть там.

Он улыбнулся.

– Спешить незачем. Они не захотят никого видеть так скоро. Лучше съешь чего-нибудь.

– Извините, не могу. Вы не позволите мне воспользоваться вашей машиной?

Я все еще немного дрожал, когда выезжал со двора. Если бы мистер Олдерсон ввел меня в курс дела постепенно, например, начал бы со слов: «А у меня для тебя новость» – или что-нибудь в этом роде, – но его прямолинейный подход к делу вверг меня в шок. И, даже подъезжая к дому акушерки Браун, я не осознавал того простого факта, что стал отцом.

Слова «Родильный дом „Гринсайд“» звучали важно, но на самом деле это был дом, где жила акушерка Браун, а с ней – две или три местные женщины, которым пришло время рожать.

Она сама открыла дверь и всплеснула руками.

– Мистер Хэрриот! Быстро же вы добрались! Откуда вы выскочили?

Она была веселой, энергичной женщиной с лукавыми глазами.

Я покорно улыбнулся.

– Да я заскочил к мистеру Олдерсону, и он сообщил мне новость.

– Ну дайте нам время хотя бы обмыть ребенка как полагается, – сказала она. – Впрочем, заходите, можете посмотреть на него. Прекрасный малыш – четыре килограмма.

Все еще не придя в себя окончательно, я пошел за ней по ступенькам небольшого дома в небольшую спальню. Там лежала Хелен. Она покраснела и сказала:

– Привет.

Я подошел и поцеловал ее.

– Как он выглядит? – спросил я нервно.

– Ужасно, – сказала Хелен без большого энтузиазма. А потом махнула головой в сторону колыбели, стоявшей рядом.

Я впервые посмотрел на своего сына. Маленький Джимми был кирпично-красного цвета, а на пухлом лице отразилось бессмысленное выражение. Я наклонился над ним, он сжал свои маленькие кулачки под подбородком, и мне показалось, что внутри его идет какая-то борьба. Его личико напряглось и потемнело, затем его тельце дернулось, и на меня из складок на лице уставились два злобных глаза. А потом он высунул язык из уголка рта.

– О боже! – воскликнул я.

Акушерка с удивлением посмотрела на меня.

– Что случилось?

– Малыш странно выглядит, не так ли?

– Что?! – Она с яростью уставилась на меня. – Мистер Хэрриот, как вы можете так говорить? Он очень красивый малыш!

Я вновь заглянул в колыбель. Джимми приветствовал меня косым взглядом, стал лиловым и пустил пузыри.

– Вы уверены, что с ним все в порядке? – спросил я.

С постели раздалось усталое хихиканье, но акушерка Браун не повеселела.

– Все в порядке?! Что вы имеете в виду? – Она собралась как для прыжка.

Я покачнулся на ногах.

– Ну, я хотел спросить – с ним все нормально?

Мне показалось, что она хочет меня ударить.

– Нормально!.. Да как вы смеете! О чем вы говорите? Никогда не слышала подобной чепухи!

Она посмотрела на Хелен, но та устало улыбнулась и закрыла глаза.

Я отвел разъяренную женщину в сторону.

– Послушайте, у вас, случайно, нет в палатах других малышей?

– Других кого? – спросила она ледяным голосом.

– Малышей, новорожденных. Я хотел бы сравнить Джимми с другим малышом.

Ее глаза полезли на лоб.

– Сравнить с ним! Мистер Хэрриот, я не собираюсь больше слушать вас. Мое терпение лопнуло!

– Прошу вас, – повторил я. – Есть у вас еще малыши?

На какое-то время воцарилась тишина, а потом она посмотрела на меня как на невероятную диковину.

– В соседней комнате лежит миссис Дьюберн. Маленький Сидни родился почти одновременно с Джимми.

– А можно взглянуть на него? – Я с мольбой посмотрел на нее.

Она немного