Мировые религии и культы: главные святыни. От паломничества до религиозного туризма - Кэтрин Херлок

Принятие цыган в Католическую церковь долгое время было яблоком раздора. В то же время подозрения относительно их верований были направлены на цыган всей Европы и всех конфессий[754]. Во многом это был плохо замаскированный (или вообще не замаскированный) шовинизм. Французский писатель Жан Экар в романе 1890 года «Король Камарга» (Roi de Camargue) жаловался на «огромное количество коварных цыган» в Ле-Сенте, предполагая, что они «движимы какой-то странной набожностью, смешанной с желанием что-то стянуть у паломников». Цыганское паломничество было «рандеву последних дикарей веры»[755].

В Ле-Сенте много критики вызвало то, как цыгане проводят свое паломничество: это противоречит поведению паломников-католиков. Это справедливо для всех мест паломничества цыган в Европе, например для ирландского Нока или источника святого Уайнфрида в Уэльсе. Однако проблема усугубляется именно в Ле-Сенте из-за огромного количества людей, которые туда приезжают. В 1951 году ирландского ученого Уолтера Старки пригласили в крипту на всенощное бдение. Он был «шокирован поведением» цыганской молодежи, которая большую часть ночи разговаривала и кидалась друг в друга воском[756]. Тот факт, что цыгане проводят всенощное бдение в крипте, только распалил тех, кто с подозрением относился к их мотивам: должно быть, они служили черную мессу или выбирали новую королеву, совершали жертвоприношения или проводили всевозможные тайные ритуалы[757]. Воображение консервативных (или нетерпимых) католиков разыгралось. Местный священник около 1900 года заметил: «Несмотря на их религиозное рвение, энтузиазм и экзальтацию, нельзя не задаться вопросом: являются ли они истинными христианами и действительно ли любовь к святым Мариям вдохновляет их»[758].

Однако цыганские паломники следуют собственному строгому кодексу, который регламентирует особые формы почитания и требует сексуального воздержания. Цыганские мужчины будут целовать статуи двух Марий и прикасаться к ним, но не к статуе Сары, ведь она цыганка и в ее случае должны соблюдаться те же правила, что и в отношении всех цыганских женщин[759]. Возникает вопрос: кто решает, как правильно проводить паломничество?

Паломничество как представление

Несмотря на древние истоки почитания двух Марий, святой Сары и церкви в Ле-Сенте, современное паломничество в город, как уже упоминалось, было детищем маркиза Фолько де Барончелли-Хавона (1869–1943). Он был городским советником, скотоводом и ревностным защитником уникальной культуры Камарга. Он переехал туда в 1895 году и в последующие годы продвигал провансальские традиции, устраивал конные шествия и лично приветствовал паломников в Ле-Сенте. Его страстно увлекала подлинность в любом ее проявлении, и, как и многие другие люди его класса, он был очарован экзотикой цыганской культуры, казавшейся ему радикально дистанцированной от «нормального» общества. Чтобы стать частью цыганского паломничества, необходимо было пересечь некую незримую границу. В 1927 году Ле-Сент посетил писатель Эрнест Хемингуэй: он и его вторая жена Полин провели там медовый месяц. Они приехали во время паломничества, поэтому «испачкали свои лица ягодами и затерялись среди цыган», как будто маскировка была необходима[760].

В 1935 году Барончелли в ранге городского советника сумел возродить процессию со статуей Сары к морю. Он заручился согласием церкви, но хотел продвигать не столько религиозный аспект, сколько культурную идентичность города[761]. Его логика была весьма шаткой. Происхождение двух Марий и святой Сары и так было спорным, но Барончелли добавил еще один фантастический элемент к их истории: он утверждал, что они были потомками одного из четырех племен затерянной Атлантиды[762]. Тем не менее его роль в возрождении паломничества в Ле-Сент настолько велика, что у его могилы в городе проводится особая церемония на следующий день после окончания процессий.

Цыганское паломничество настолько коммерциализировалось, что многие местные жители предпочитают костюмированных артистов настоящим цыганским паломникам (надпись на фотографии в переводе с французского – «паломничество цыган»)

Воссозданное Барончелли паломничество стало сочетанием веры, наследия и туризма: люди наряжаются в костюмы XIX века при поддержке местного туристического бюро[763]. Похоже, гостям города нравится позировать для фотографий с «традиционными» цыганскими паломниками, однако это лишь усиливает впечатление, что паломничество – уже скорее представление, чем акт преданности. Ежегодно крупные газеты по всей Европе публикуют фоторепортажи и заметки о «необычном собрании» в Камарге, почти полностью игнорируя его религиозный смысл. Один из заголовков в газете «Гардиан» гласил: «Вечеринка с цыганами в Камарге»[764]. В рекламных материалах и в турбюро используют образы цыган для продвижения паломничества и самого города. В 1962 году организаторы паломничества заказали плакат местному художнику Анри Куву. Он был известен эффектными изображениями конных шоу, корриды – мероприятий, полных энергии и движения. Он написал плакат в том же духе: правую сторону посвятил практической информации (дате и времени событий, к примеру), а остальное пространство заполнил яркими картинами, создающими образ паломничества. Внизу слева мужчина и женщина в цыганских нарядах скакали на лошади: пышные синие юбки женщины выделялись на фоне белой шерсти скакуна. Над ними Кув расположил двух женщин в пестрых одеждах у традиционной цыганской кибитки. В верхней части плаката было изображение двух Марий, а в правом верхнем углу возвышалась башня церкви, похожая на крепость. Но никаких признаков святой Сары…

Несмотря на использование цыганских образов для рекламы паломничества, к приезжающим в Ле-Сент цыганским паломникам уже давно относятся с большим подозрением. Уровень охраны правопорядка повышается, а других гостей города предупреждают о возможном росте преступности в период паломничества. И кажется, что многие горожане недовольны цыганами. В большинстве мест паломничества по всему миру посетители приветствуются, ведь они являются важным источником дохода и торговли, а в Ле-Сенте многие владельцы бизнеса закрывают магазины и уезжают в отпуск, чтобы избежать того, что они считают вторжением[765]. А те, кто остается и продолжает торговать ради прибыли от туристов, хотят видеть правильных паломников. В последние годы в городе выбрали правого мэра, который вместе со своим заместителем, похоже, изо всех сил стремится оскорбить почитателей Сары. Этот факт совпал с ростом жалоб на паломников-цыган, что наводит на предположение, что они больше не нужны городу и их не хотят видеть там[766].

Паломничество в Сент-Мари-де-ла-Мер уже претерпевало изменения в интересах возрождения города. Возможно, так произойдет и впредь. Некоторые из последних паломников города верят, что святая Сара была внебрачным ребенком Марии Магдалины и Иисуса: эту идею выдвинули в международном бестселлере «Святая Кровь и Святой Грааль» (1982), написанном в духе альтернативной истории, а еще более популярной она стала благодаря международному блокбастеру 2003 года «Код да Винчи». У Дэна Брауна беременная Мария Магдалина бежит из Святой Земли после смерти Иисуса и рожает их дочь Сару по прибытии во Францию[767]. Об обеих книгах высказались презрительно, но, похоже, верящих в легенды о двух Мариях и святой Саре людей больше не заботят неопровержимые доказательства.