Феодор Студит - Том V. Преподобный Феодор Студит. Книга 1. Нравственно-аскетические творения

Ознакомительный фрагмент

96. Пробыв в таком невыносимом болезненном состоянии целых девяносто дней и не получив малого отдыха от [не прекратившихся] еще страданий, он, едва бывший в состоянии переступить порог двери, обрел новые страдания, более тяжкие заключения и другие более далекие путешествия по воле жесточайшего императора, щедро умножавшего его бедствия. Именно, с большой поспешностью прибыл от него один человечишка, грубый и безжалостный, раб денег и всюду воображавший себе золото, ибо таковым надлежало быть слугами беззаконного. Лишь только он прибыл, первым его делом было – обыскать все щели тюрьмы, изрыть стены и обследовать землю, ощупывая руками, не найдет ли где золота. Ибо изверг, предполагая и в других присущую ему ненасытность души, думал, что приходившие получали наставление за деньги и что отец скопил много их. Но когда оказалось, что трудился напрасно и не больше как сумасшествовал (ибо где там было искать даже и тени, так сказать, золота!), тогда вымещает зло на другом. Именно, с оскорблениями и побоями выведя преподобного вместе с учеником из заключения, он передает их сопровождавшим его слугам вести обоих с большой и невыразимой поспешностью по дороге в Смирну, ибо приказал туда отвести их[477].

97. Но божественный отец, силы которого совсем иссякли, однако же, уповая на Того, Кто дает дыхание умершим, последовал за оными грубыми [людьми], которые днем бесчеловечно гнали его, ночью же, как какого-нибудь беглеца, заковывали в деревянную колодку. С трудом и едва прибыв в Смирну, он вместе с учеником передается ее предстоятелю, мужу, бывшему покровителем зла и наставником нечестия [ереси]. [Col. 204] Заключенный им в одном подвальном и мрачном помещении, он взирал на единого всевидящего Господа, Которого одного лишь имел утешением в бедствиях и хранителем, так как ради Него и предал себя таким страданиям.

98. Между тем спустя немного опять прибыл вышеназванный Анастасий, дыша гневом и жаждая мученической крови. Нанеся святому новые удары, страшнее прежних, он с радостью возвратился к пославшему его, третий уже раз подвергнув святого бичеванию, каждый раз по сто ударов бичом, вместе с учеником, его сподвижником. Многострадальный, с благодарностью перенеся настоящее, воспевал в себе с радостным настроением духа слова апостола: яко недостойны страсти нынешняго времене к хотящей славе явитися в нас, и: понеже с Ним страждем, и с Ним прославимся (Рим. 8:18, 17), и: терпения имамы потребу, коего не должно нам отлагати (Евр. 10:36, 35), ради блаженства, на которое уповаем и достижение которого превосходит всякое слово и мысль.

99. В то время известный Варда, родственник императора, коему была вверена должность тамошнего стратига, впал в тяжкую болезнь и лежал в постели в Смирне, едва дыша и готовясь скоро расстаться с жизнью. Так как он отовсюду искал помощи, находясь в такой болезни, то один из служащих, принадлежащий к партии православных, напоминает ему о преподобном и о том, какую великую благодать он имеет от Бога. «Хочешь ли, говорит, обратиться к нему и попросить его помочь тебе, находящемуся уже в крайней опасности?» Получив на эти слова его согласие (ибо всякий мучимый нуждой уступчив), он поспешно идет к святому, умоляет его и просит даровать здравие болящему. А так как преподобный знал о больном, каков он, то медлит пока дать ему исцеление, давно зная злонравие этого мужа и признавая для такого болезнь особенно полезной. Но возвещает ему нечто такое, что, если бы он сколько-нибудь образумился, могло бы много содействовать его исправлению в жизни. «Смотри, – говорит, – что ты скажешь в свое оправдание в день исхода [из тела], проведши так свою жизнь и сделавши столько зла православным? Ибо ты, кроме многих других, подверг ужаснейшим бедствиям и моих монахов и побоями довел до смерти великого и дивного по добродетели Фаддея[478], коего жизнь и исповедание вдвойне украсили венцом. Но блаженный Фаддей ныне наслаждается вечными благами вместе со святыми. А тебя кто избавит от наказаний, когда ты умираешь с такими клеймами? [Col. 205] Познай же теперь, хотя и в конце, самого себя и дай ответ Богу, Которому имеешь дать отчет в своих делах».

100. Когда святой возвестил это больному, то потряс ум его страхом и заставил сознать, в чем погрешил он в своей жизни; ибо твердое слово в благоприятное время много лучше мягкого. Поэтому он тотчас посылает просить у преподобного прощения в том, что худо сделал, и избавления от явной опасности. «Впредь, – говорит, – я буду жить по твоим заповедям, только сам даруй мне свою милость». Тронутый состраданием к просившему, сострадательнейший исцеляет его болезнь посредством частой молитвы к Богу и вместе с телом дает облегчение душе его, послав ему икону Богоматери и заповедав иметь ее хранительницей всей жизни. «Ибо, – говорит, – взирая на нее, и сам ты будешь иметь успех в делах; отвергая же ее, потерпишь ужаснейшие страдания, каким никто не пожелал бы подвергнуться».

101. Но тот, неразумный и весьма глупый, когда с ним не произошло никаких изменений, опять переменяется и возвращается к прежнему мнению [ереси], пользуясь худым советником, епископом Смирнским, от коего принял и елей в некоем сосуде, конечно, для благословения и лучшего выздоровления. Но как только он помазал себя им, одновременно с этим болезнь напала на него и опять возвратилась на его нечистую голову. И тотчас отец возвестил ему смерть и предосуждение за вероломство. «Ибо, – говорит, – не безнаказанное дело – общение с лукавыми». Таким образом, несчастный весьма скоро окончил жизнь и обрел весьма худой конец худого совета. Таков для него исход его неразумия. А служитель Христов, содержась два с половиной года в смирнской тюрьме, переносил все с благодарностью и душевным мужеством, не склоняясь ни пред какими тягостными условиями. Тогда приходят к нему некоторые из давних учеников, между которыми были с детства подвизавшийся в добродетели дивный Дорофей, Виссарион и Иаков, Дометиан и Тифой и многие другие, коих всех и жизнь была отличной, и доверие к отцу непоколебимым.

Освобождение

102. Когда же Бог изъемляй противников, как говорит пророк (Соф. 1:3), вспомнил о воздыхании святых своих и покарал наказанием, какое справедливо подобало беззаконнейшему, отступника гордого и надменного, поразил во внутренность в тех самых местах, где он унижал икону Господню, тогда непосредственно получает царство умертвивший его Михаил[479]. И вот немедленно кончаются бедствия отцов, и они, по повелению императора, совершенно свободно возвращаются домой. [Col. 208] Ибо хотя он и принадлежал к партии зловерных, но не был бесстыден, подобно предшественнику, и отнюдь не хотел причинять горя тем, кто не повиновался ему, предоставляя каждому поступать по своему желанию. Так как вместе со всеми и божественный отец был освобожден из ссылки[480], в коей провел целых семь лет, то посмотрим теперь, каково было его возвращение, как все устрояли ему торжественную встречу на пути, чествуя и приветствуя как столь великого мужа. Разделившись по родам и товарищеским группам, все спорили между собою, кто, предварив других, примет его в доме и кто первый приготовит ему, что требуется для приема, считая за лишение, и притом величайшее, вторым встретить его. Когда доблестный прибыл к месту, обычно называемому озеро Митата (Αάκκος Μηάτα), там с гораздо большим почетом ему была сделана встреча дивным Львом и соседними с ним жителями Ксиролофов, которые почти все свое достояние отдавали для приема его. Ибо им ничто не было так дорого, как достойно почтить отца и принять его молитву, ценнее коей ничего не признавали. После того как там он был принят по достоинству, он приходит затем в место в Птелеях, где пробыл немало дней вследствие того, что это место было благоприятно по своему положению и удобно для стечения многих, и принимает там других пришедших к нему учеников, а также и своего брата, разумею Иосифа, управлявшего Фессалоникой. Немало обрадованный [свиданием со] всеми ими и утешенный после долгой разлуки теперешним собранием их, он наконец исполнился душевного веселия.

103. Но достигнув в своей речи этого пункта, я хочу рассказать о чудесах, совершенных отцом, ибо великий имел тогда великую благодать от Бога, так как Бог удостоил его чести во всем. Но мое слово о них будет просто и кратко, потому что оно не требует внешнего украшения или длинных околичностей, будучи ясным в самых делах. Сейчас упомянутый Лев, который впоследствии вступил в монашескую жизнь, приняв имя, одинаковое с отцом, со всей любовью чтил святого при его жизни и показал это встречей его при возвращении и не меньше выказывал то же расположение к нему по его смерти, непрестанно приходя ко гробу и обнимая лежащий на нем камень, так как не имел возможности прикоснуться к обнаженному телу его. Однажды, когда он таким образом пришел, по своему обычаю, к раке и когда другие собрались там, вспоминая о святом, рассказывая, как он жил среди них и какие труды нес в столь слабом, как паутина, теле, сам он, как бы уязвленный стрелой в сердце, лишь только услышал его [Феодора] имя, говорит присутствующим: «Так как вы вспоминаете о великом, то и я возможно яснее расскажу вам о нем, что я видел и что испытал, ибо таким образом вам будет возможно прибавить нечто к суждению о нем, сложившемуся в ваших душах».