Мировые религии и культы: главные святыни. От паломничества до религиозного туризма - Кэтрин Херлок

делали десятки миллионов паломников. Однако свобода не означала безопасность, поэтому во время и после войны в Ираке паломничество было более опасным, чем когда-либо, ведь сформировалась фундаменталистская суннитская группировка «Исламское государство»[452], которая захватила части Ирака[453]. Только за 2004–2010 годы прогремели десять взрывов, которые были направлены специально на паломников и святыни Кербелы. Погибло более 500 человек, а раненых было намного больше.

Глобальные связи

Все эти испытания не помешали Кербеле сохранить свой глубокий смысл: город оставался краеугольным камнем шиитской идентичности, и паломничество способствовало консолидации общества и сохранению преданности религии. В Ираке Саддама Кербела играла ключевую роль в отстаивании мусульманами-шиитами своей самобытности, пока их притесняло правительство, главным образом состоявшее из суннитов. Влияние Кербелы также простирается за пределы Ирака: святыня является символом, объединяющим шиитов других стран, к примеру Бахрейна, которым с XVIII века управляет суннитская династия Аль-Халифа, и Лакхнау, культурного города Индии, ставшего важным центром шиизма[454].

На протяжении веков паломничество в Кербелу связывало Индию и Ирак. Процветающие торговые отношения между странами с XVI века способствовали притоку в город немалого количества паломников и их капиталов. В XVIII–XIX веках также поступали дары от жителей и правителей североиндийского штата Авадх (Ауд): помимо денег, балдахин из бархата и серебра для гробницы Хусейна[455]. Это были значительные поступления (известные как «индийские деньги»), которые сделали Кербелу финансово зависимой от Индии[456]. В 1849 году размер выплат в рамках «индийских денег» был увеличен за счет вакфа[457] короля Авада в пользу городов-святынь Кербелы и Эн-Наджафа на сумму более 6 миллионов рупий, которые передавались в течение 53 лет. Средства были предназначены хранителям святынь в Кербеле, студентам и неимущим. Дополнительные пожертвования были использованы для строительства канала в Кербеле, улучшения условий для паломников и строительства стены вокруг города после нападения суннитов-ваххабитов. Щедрость индийцев стала спасательным кругом для города в трудные времена.

Количество индийских паломников побудило руководство городов создавать перевалочные пункты для их размещения. Например, в Карачи община Давуди Бохра после 1880 года создала «приемную» для паломников в своей мечети и предоставила им комфортное размещение. В других городах Индии то же самое сделали в мечетях и турагентствах. Также в поддержке паломников были заинтересованы торговцы. К примеру, из путеводителя 1923 года Rāhe Karbalā видно, насколько тесной была взаимосвязь торговых интересов и паломничества в Индии. В этом и других путеводителях рекламировали различные предметы первой необходимости, в том числе благовония и топленое масло. Это гарантировало возможность паломникам покупать все необходимое на месте, прежде чем отправляться в путешествие за границу[458].

Не все в Кербеле были рады притоку индийцев. Один критик в 1932 года пожаловался, что в создании местной шиитской общины большое количество паломников не помогало, а, напротив, мешало, ведь разжигались споры и усугублялись разногласия. Безусловно, это относилось к общинам двунадесятников Ходжа и Давуди Бохра. Эти две группы в Индии разделяли кастовые различия, которые не смогло преодолеть даже их общее почтение к Кербеле. Некоторые священнослужители Кербелы также видели в присутствии этих организованных групп угрозу их влиянию на паломников в городе и той интерпретации шиитского ислама, которую они предлагали[459].

Не менее значимыми были исторические связи между Ираком и соседней Персией, которая не в полном составе была переименована в Иран в 1935 году. Во время правления династии Сефевидов (1501–1736) практики суннитов подавлялись, людей принудительно обращали в шиитский ислам, а паломничества в Кербелу и Эн-Наджаф были приоритетнее хаджа в Мекку[460]. Близость к Персии, где доминировали шииты, принесла множество дивидендов Кербеле. Персидские паломники приносили в город настолько несметные богатства, что султан Османской империи Мурад IV (правил в 1623–1640 годах), захотевший отомстить шиитам за нападение на иракских суннитов в 1623 году, воздержался от преследования паломников, понимая, какой ущерб это бы нанесло благополучию города[461]. В середине XVIII века паломникам были предоставлены налоговые льготы, что позволяло им тратить в Кербеле больше денег. Связь с Персией также дала шиитам Кербелы рычаг влияния на правителей Ирака, ведь любая угроза в их адрес могла бы привести к прекращению торговли, что, в свою очередь, было чревато разрушительными финансовыми последствиями не только для Кербелы и других городов-святынь, но и для самого Багдада[462].

На протяжении веков Кербела служила объединяющей силой для мусульман-шиитов, укрепляя их общность, идентичность и преданность религии. Паломничество в город поддерживало мусульман-шиитов сразу после мученичества Хусейна. Оно продолжает их поддерживать и сейчас, одновременно способствуя международному культурному обмену и торговле, попутно стимулируя экономику города. Для мусульман-шиитов по всему миру Кербела остается метафорой страдания и сопротивления, символом угнетения и мученичества.

Глава 10

Чичен-Ица

Мексика

В книге изобретателя и археолога-любителя Теодора Уилларда «Город священного сенота» (The City of the Sacred Well, 1926) ее нью-йоркские издатели поместили фронтиспис[463] с изображением известного исторического события. На нем был мужчина из племени майя в одеянии священника, его большой головной убор из перьев задевал верхнюю часть дверного проема, в котором он стоял; его рука была протянута к большой карстовой воронке слева от него. По ее краю собрались сотни людей, чтобы стать свидетелями того, как двое минимально одетых длинноволосых мужчин несут девушку без сознания к краю этого колодца. Под фронтисписом была подпись: «Последний взмах, и невеста Юм Чака улетит на самое дно колодца»[464]. Эта колониальная, вводящая в заблуждение трактовка обычаев майя во многом задала тон остальным частям книги Уилларда и многим популярным (и научным) идеям о том, что делали паломники в поселении майя Чичен-Ица у гигантской воронки – Священного сенота, или Колодца жертв.

Довольно витиеватый труд Уилларда был основан на раскопках, исследованиях и теориях археолога-энтузиаста майя Эдварда Герберта Томпсона. В 1885 году 28-летний Томпсон переехал в Мексику, на полуостров Юкатан, чтобы занять должность американского консула. Место для него зарезервировало Американское антикварное общество (ААО), и частью его миссии было исследование усеивающих ландшафт руин цивилизации майя. Его предыдущая работа о затерянном городе Атлантиде привлекла определенное внимание, и члены ААО (штаб-квартира которого находится в родном городе Томпсона Вустере, штат Массачусетс) посчитали, что именно его нужно направить на эту работу. В течение следующих 40 лет он жил и трудился на Юкатане, посвятив себя изучению истории и археологии майя. Особенно он был одержим историей Чичен-Ицы, в том числе и Священного сенота – места паломничества майя, из-за которого в 1894 году он приобрел асьенду[465], построенную в тени руин. Исследования и раскопки этого места заняли несколько десятилетий его жизни[466]. Исследование Священного сенота он назвал «венцом работы всей моей жизни»[467].

В 1923 году Томпсон дал интервью журналистке Альме Рид, предложив ей «эксклюзивную историю о «величайшем археологическом приключении Нового Света»»[468]. Он рассказал ей о своих открытиях в