Пророчества книги Даниила: происхождение, история экзегетики, толкование. Царство святых Всевышнего и мировая история - Игорь Александрович Бессонов

Ознакомительный фрагмент

несколько чужеродным как построению видения Дан 7, так и общей композиции книги Даниила. Арамейская часть книги Даниила выстроена как концентрическая структура, в которой вторая глава параллельна седьмой главе – оба повествования представляют собой пророческие сны, в символической форме описывающие будущие события. Тем не менее ничего подобного «малому рогу», его восстанию против Бога и угнетению им «святых Всевышнего» в сне Навуходоносора не обнаруживается. Этот факт давно заставляет исследователей предполагать возможную интерполяцию этого образа в арамейскую часть книги Даниила. Некоторые детали повествования о «малом роге» также имеют признаки интерполяции. Так, в стихе Дан 7, 8 дана только краткая информация о «малом роге», а в стихе Дан 7, 21 добавлено сообщение о его войне со святыми, которая выбивается из интерпретации и фактически возвращается к описанию видения. Подобная ситуация, скорее всего, могла возникнуть при редактировании уже существующего текста видения о четырех зверях и Сыне Человеческом. Таким образом, мы склонны солидаризироваться с позициями авторов, считавших, что видение четырех зверей и суда нам ними относится к домаккавейскому пласту текста книги Даниила, в то время как «малый рог» был добавлен маккавейским редактором. Среди сторонников этой концепции можно назвать таких ученых как Хёлшер[192], М. Халлер[193], Э. Селлин[194], М. Нот[195], Х. Гинзберг[196], Л. Декекер[197], А. Ди Лелла[198]. Среди современных представителей подобного подхода стоит отметить Р. Кратца[199] и Р. Альбертца[200].

Источником образов десяти рогов и малого рога, вероятно, стала 8 глава книги Даниила. В ней рога принадлежат не загадочному четвертому зверю, а вполне реальным рогатым животным – барану и козлу. Примечательно, что появляющиеся рога этих животных обозначают сменяющих друг друга царей или царства – Дария Мидянина и Кира Персидского (Дан 8, 20), Александра Македонского (Дан 8, 21), диадохов и их царства (Дан 8, 22). Знакомый нам «малый рог» появляется в стихе 8, 9–12: «От одного из ниx вышел небольшой рог, который чрезвычайно разросся к югу и востоку и к прекрасной стране»[201]. Этот «небольшой рог» обозначает Антиоха Епифана – и по аналогии с ним в 7 главу автором еврейского апокалипсиса также был добавлен «малый рог». Если согласиться с этим выводом, то можно заключить, что наиболее вероятными вставками в 7 главу являются стихи 7e, 8, 11а[202], 20–21 и 24–25[203]. При исключении этих фраз текст откровения действительно приобретает большую стройность и однородность. Композиция видения в результате выглядит как прохождение перед пророком четырех животных и описание суда и воцарения Сына Человеческого. Из видения исчезает чрезмерная сложность, вызванная явлением «малого рога», и текст приобретает логику – апофеозом сил зла оказывается самый страшный «четвертый зверь», а не «малый рог».

Последняя часть видения Даниила изображает явление Ветхого днями и воцарение Сына Человеческого. Бог является в виде старца в белых одеждах, сопровождаемый ангельской свитой. Приведенное в стихах Дан 7, 9–10 изображение «Ветхого днями» и божественного престола имеет очевидные параллели с описаниями божественного престола в Книге Стражей (1 Ен 14, 18–23) и Книге Исполинов и с видениями божественного суда над грешниками в Апокалипсисе животных (1 Ен 90, 20) и Книге Исполинов. Примечательно, что последовательность, равно как и контекст повествования, в наибольшей степени сближает Дан 7 с Книгой Исполинов – в ней описывается сон двух исполинов, Хахии и Охии, предрекающий будущий божественный суд, который покарает исполинов за их преступления. Связь книги Даниила, Книги Исполинов и писаний енохианского цикла представляется достаточно сложной: скорее всего, она предполагает общее литературное заимствование из более раннего источника[204]. В любом случае, этот факт еще раз указывает на косвенную связь книги Даниила с традициями «енохианского иудаизма».

Далее автор описывает заседание божественного суда. Бог судит четвертого зверя не один, а во главе суда, очевидно составленного из ангелов, – участников божественного совета[205]. Их участие в суде может быть связано с особой ролью ангелов в книге Даниила, где им приписывается в том числе судебная функция (Дан 4, 14). Примечательно, что в параллельном пассаже Книги Исполинов также упоминаются престолы, поставленные для суда, так что этот эпизод вполне может быть частью более ранней традиции. Описанные в Дан 7, 9 «престолы» также, скорее всего, устанавливаются для участников суда. Подобное оригинальное толкование престолов сохранилось в сирийской традиции – так, Ефрем Сирин пишет, что «престолы поставляются как бы для суда, и именно для суда над греками»[206]. Тем не менее довольно рано появляется другая традиция толкования этого пассажа: согласно ей, устанавливается два престола – для Бога и для Сына Человеческого. Прямое указание на нее мы находим уже в Талмуде (Хагига 12а), а образ Сына Человеческого, сидящего на престоле, появляется еще раньше – в Книге образов (Ен 45, 3; 62, 3, 5) и в Евангелии от Матфея (Мф 19, 28; 25, 31).

Большой интерес представляет вопрос о том, мыслил автор книги Даниила явление божественного престола, суд над четвертым зверем и воцарение Сына Человеческого как события, происходящие на земле или на небе. Установление престолов для суда скорее указывает на земную локализацию происходящих событий, в то время как присутствие огненной реки и ангельской свиты – на небесную. Скорее всего, критическим для правильного понимания замысла автора является не использованная им традиционная образность, характерная как для земных, так и для небесных локусов, а то, что он добавил в видение самостоятельно – явление Сына Человеческого, который шел «с облаками небесными». Упоминание облаков однозначно свидетельствует о том, что действие происходит в небесной сфере[207]. Если предположить, что облако переносит Сына Человеческого из земной в небесную сферу, то он в данном случае уподобляется Моисею, который на горе Синай, «вступил в середину облака» (Исх 24, 18), где пребывала Слава Господня[208].

Вопрос о том, кем является Сын Человеческий, каково происхождение этого образа и какой смысл вкладывал в него автор книги Даниила является предметом научных дискуссий уже на протяжении двух столетий. Эта проблема имеет целый ряд различных измерений – это вопрос о происхождении картины явления загадочной человеческой фигуры и ее воцарения, литературных корнях и параллелях фразы «Сын Человеческий», значении, который этот образ имеет в системе аллегорического языка видения Даниила. По каждому из этих пунктов исследователями был выдвинут целый ряд различных предположений. Мы попытаемся вкратце обозначить общие направления в изучении видения Сына Человеческого в книге Даниила.

Выше мы уже говорили о мифологическом бэкграунде книги Даниила. В контексте мифологических