Апостол Германии Бонифаций, архиепископ Майнцский: просветитель, миссионер, мученик. Житие, переписка. Конец VII – начало VIII века - Игумен Евфимий (Моисеев)

они прекрасно осознавали необходимость принятия безотлагательных мер по оздоровлению церковной жизни и проведения радикальной реформы. В этом смысле они стояли гораздо ближе Бонифацию, чем их отец. Поэтому между молодыми Каролингами и архиепископом «возникло внутреннее, идейное единство, бывшее гораздо важнее и в историческом смысле продуктивнее, чем все церковно-государственные альянсы, заключаемые только лишь из тактических соображений»[130].

Теперь архиепископ-миссионер при проведении уже давно предполагаемой им реформы Франкской Церкви мог рассчитывать на поддержку государственной власти. Со своей стороны, Каролинги были тоже заинтересованы в союзе с Бонифацием, потому что для укрепления своей власти они вынуждены были нейтрализовать политическое влияние епископата, состоявшего в основном из дворян. Будучи крупными земельными собственниками, франкские епископы представляли собой значительную силу, абсолютно не заинтересованную в излишней централизации власти. Таким образом, начав процесс обновления Франкской Церкви, архиепископ Бонифаций в значительной степени содействовал возвышению Каролингов и укреплению монархической власти в империи.

«Крупные церковные землевладения составляли политическую и экономическую основу власти епископата. Франкские епископы хотели низложить с помощью Церкви Карломана, чтобы упрочить собственное господство. Так уже в тех исторических задачах, стоявших перед Бонифацием, проявляются очертания будущего союза между Каролингами и Римом – главной характерной черты эпохи раннего Средневековья. Именно англосакс Бонифаций явился той фигурой, которая подготовила встречу Рима, традиционной силы христианской античности, с новой силой, появившейся на севере Европы, и тем самым заложила основы средневекового мира»[131].

Наконец, могли быть приведены в исполнение давнишние мечты святителя Бонифация о духовном обновлении и церковно-каноническом укреплении Франкской Церкви. Особенно ревностного поборника церковной реформы архиепископ нашел в лице короля Карломана, которого многие сравнивают с благочестивыми английскими государями VII столетия. В отличие от Карломана его младший брат Пипин, несмотря на монастырское воспитание, при решении тех или иных церковно-государственных вопросов никогда не мог поступиться соображениями политической выгоды, что впоследствии также сыграло свою роль в его отношениях с архиепископом.

«Карломан призвал к себе архиепископа и предоставил ему полную свободу действий в канонической организации церковной жизни и сверх того дал ему задание, созвав Собор, инициировать также процесс обновления в Австразийской Церкви[132]. Вследствие этого неожиданного превращения Бонифаций оказался на вершине успеха, открывавшего ему большие возможности»[133]. Святитель ни минуты не сомневался в том, что должен откликнуться на призыв Карломана. И чтобы получить благословение папы, заручиться его поддержкой перед началом столь ответственного дела, он в середине 742 года отправляет письмо в Рим, в котором пишет: «Да будет известно Вашему Отечеству, что король франков Карломан призвал меня к себе и просил в подчиненной его власти части Франкской империи созвать Собор. И он дал обещание в отношении установлений церковной жизни, уже давно – по меньшей мере шестьдесят или семьдесят лет – попираемых и разрушаемых, сделать распоряжение об их улучшении и упорядочении»[134].

В нескольких очень точных фразах архиепископ Бонифаций описывает то ужасное положение, в которое попала Церковь во Франкской империи, и противопоставляет этой печальной действительности римский идеал церковной жизни: «Франки, по свидетельству престарелых мужей, уже больше восьмидесяти лет не созывали ни одного Собора, не имели у себя архиепископа и не принимали никаких новых церковно-канонических постановлений. И теперь в большей части городов епископские кафедры находятся или в руках мирян, стремящихся только завладеть собственностью, или же в руках пришлого духовенства, приверженного бесчинию и лихоимству, к удовольствию мира сего. Если я по просьбе названного герцога по Вашему благословению должен буду взяться за это дело, то хотел бы иметь под руками указания и решения, а также церковно-канонические определения Апостольского престола»[135].

Относительно точной даты проведения Собора мнения исследователей расходятся. Так, например, Эрих Каспар[136] и Райнхольд Рау[137] считают, что этот Собор состоялся в 742 году, в то время как такой авторитетный ученый, как Шифер, полагает, что Собор прошел в 743 году. Как бы то ни было, этот Собор епископов стал поворотным пунктом в истории Франкской Церкви, открывшим новую эпоху в истории Западной Церкви.

Карломан повелел созвать епископский Собор 21 апреля – в воскресенье пасхальной октавы, то есть в первое воскресенье после Пасхи, в неизвестном месте. Этот Собор был приурочен к традиционному собранию войск империи, в котором принимали участие наиболее значительные представители франкской аристократии, и был как бы завершающей его частью. Хотя этот форум вошел в историю как Германский Собор – так как проходил он на территории, впоследствии принадлежавшей Германской Церкви, – в собственном смысле слова это был Австразийский Собор. В эпохальном мероприятии помимо архиепископа принимали участие только шесть епископов, явившиеся на Собор в сопровождении представителей своего клира. Это епископы Бурхард Вюрцбургский, Витта Бюрабургский, Виллибальд Айхштатский, Хеддо Страсбургский, Регинфрид Кельнский, бывший, вероятно, единственным представителем «старого» франкского епископата, и некий неизвестный епископ по имени Дадан, возможно, возглавлявший Эрфуртскую епархию. Таким образом, отсутствовали епископы не только из Баварии или Аллемании, но даже и из самой Австразии. Не было здесь и давнишних недругов и противников святителя – епископа Гевиллиба Майнцского и Милы Трирско-Реймского, тем легче было архиепископу Бонифацию проводить на этом Соборе жизненно важные для него решения по реорганизации церковной жизни.

Подобно Вселенским Соборам, которые созывались императором Великой Римской империи и проводились под его непосредственным наблюдением, Германский Собор был открыт Карломаном. Сохранились акты этого Собора, в том числе вступительное слово Карломана, где он определяет основные задачи, стоявшие перед участниками Собора: «Я, Карломан, герцог и князь франков, в 742 году по воплощении Христовом, в 21 день апреля с согласия рабов Божих (то есть епископов. – Иг. Е.) и знатных людей собрал епископов своей империи с их священниками в достоянии Христовом на Собор и Синод <…> чтобы им вместе со мною обсудить, как должны быть восстановлены Божественный закон и церковный порядок, при бывших ранее князьях ослабленные и разрушенные, и как христианский народ может достигнуть спасения души, вместо того чтобы, будучи обманутым лжепастырями, погибнуть»[138].

Затем следовал ряд постановлений, направленных на улучшение организационного строя Франкской Церкви и ужесточение церковной дисциплины для клириков. Первое из них гласило: «I. a) С согласия священников и знатных людей мы назначили по городам епископов, поставив над ними архиепископом Бонифация, посланника апостола Петра».

В этих словах содержится явное признание новых англосаксонских епископов. И хотя это постановление, которое идет тем более под первым номером, может создать впечатление, что сама идея реформирования Франкской Церкви исходила из Рима и изначально принадлежала папе, дальнейший ход событий убедительно показывает ярко выраженный характер этого Собора именно как Поместного Собора Франкской Церкви. «Майордом взял инициативу Собора в свои руки, – подчеркивает