Заветные сказки - Сергей Иванович Чекалин

сребреникам, списанным у пророка Захарии, для подтверждения пророчества.

Вот и снова, после «Христос воскресе!» происходят совершенно разные события, которые говорят как будто об одном и том же. Но это, по моему мнению, несколько усложняет моё же отношение к этим благовествованиям, как к догматам случившегося. Да, опять можно сказать, что какая, мол, разница, кто был у Гроба, кто не был. Для верующего – никакой, вероятно. А вот для меня, неверующего, большая, потому что я хочу понять и разобраться – что к чему. Потому что, если следовать принципу «какая разница», у того евангелиста, у другого евангелиста, в том месте, в этом месте, в произошедшем, то тогда, действительно, «какая разница» – было это или не было? случилось это или не случилось?

А ведь если ко всему этому так относиться, то можно сказать, что кто-то где-то был, кого-то слышал, что кто-то что-то говорил, о чём-то предупреждал, кто-то что-то с кем-то сделал и т.п.

Какая разница?!

Вместо послесловия (продолжение)

«Великой истиной может называться

лишь та истина, чья противоположность –

тоже великая истина».

Нильс Бор.

Слово – колокол. Как ударишь, так и зазвучит.

(С.Ч.)

«Из сего заключить должно, каких гнусных

пакостей не наколобродит в российских

древностях такая допущенная к ним свинья».

М.В.Ломоносов. 1764 августа.

Отзыв о «Русской грамматике А.-Л.Шлёцера».

«Всякое заключение – предлог

для окончательной точки».

Валентин Лукьянов. Афоризмы.

«Христианство, по моему мнению, принцип очень сильный и губительный, так как оно рушит сознание, ставя ему рамки и убеждая верующих в его законченности».

В.И.Вернадский, «Дневник. Наброски фактов, мысли».

***

Очень много было предисловий и послесловий, поэтому обрадую моего возможного читателя, что это последнее послесловие, и так я уже значительно затрепался.

Во-первых. Можно сомневаться в Священной Истории: а был ли потоп? а горели ли от Божьей руки эти два известных города, Содом и Гоморра? а останавливались ли Солнце и Луна по просьбе Иисуса Навина? а пророчествовал ли тот или иной пророк? а был ли Давид таким праведником и таким кротким, как это записано и исполняется? И многое другое, чему можно не верить или, на крайний случай, сомневаться в правдивости. А вот на вопрос, был ли Иисус или Его придумали, нужно ответить только положительно. Да, несомненно, такой человек был, который способствовал возникновению новой монотеистической религии, человек выдающегося ума по сравнению с другими.

Во-вторых. Всё закончилось в полном соответствии с тем, что говорил Иисус: распяли и воскрес на третий день. То, что распяли – несомненно, было, а вот с воскресением можно и посомневаться. Что там произошло дальше – полный мрак. Но конкретно ни от Него, ни от других я, например, так и не услышал и в Священных Книгах не нашёл: за что же Он был распят?

Прежде, чем пытаться ответить на этот вопрос, следует, на мой взгляд, порассуждать о некоторой информации.

Начнём с того, что полнейшей несуразицей, является в самый главный праздник, Песах (Пасху), творить судебное дело, да ещё с осуждением на казнь. Точно так же, как греховно для христианина в Пасху оскорблять, бить, плевать в лицо и всячески выказывать ненависть к другому человеку, даже к преступнику. Известно, что в Пасху в Древней Руси царь даже посещал с утра тюрьмы и христосовался с заключенными. Также нелепо звучит и утверждение евангелистов, что первосвященник Каиафа и весь Синедрион собрались в ночь на Песах вершить суд над Иисусом. Это все равно как если бы в пасхальную ночь Папа Римский или Патриарх Московский и всея Руси покинули бы храм, прервали богослужение и стали бы заниматься судебным расследованием. Видные исследователи в области истории иудейского права говорят, что заседание Синедриона не могло состояться ни в канун праздника Песах, ни во все последующие семь дней (как у православных – Светлую Седьмицу), священники заняты только богослужениями, поэтому описываемого судилища в это священное время ни при каких условиях не должно было быть, а значит – не было.

(Синедрион – высший религиозный и судебный орган в каждом городе, состоявший из 70-ти высокопоставленных человек.)

Второе. Можно усмотреть в написанных Священных Книгах некоторый разнобой. Так, Матфей и Иоанн пишут, что был обычай отпускать одного узника на Пасху, а Марк и Лука утверждают, что такое подразумевалось на всякий иудейский праздник. Тем более, что Иоанн относит помилование в Пасху к иудейской традиции. Но, что интересно, обычая отпускать одного узника, хоть на Пасху (Песах), хоть на любой иной праздник, у иудеев никогда не было. А вот у римлян это было, но такое мог делать исключительно только император, только он один мог себе это позволить. Делалось это обычно или в честь победы римской армии, или в честь триумфа самого императора. Присвоение этого права провинциальным правителем было бы равносильно государственной измене. Так что прокуратору Иудеи Понтию Пилату никогда бы не пришла в голову такая глупая мысль амнистировать разбойника, да к тому же обвиняемому в участии в мятеже против римлян, уж он-то знал о последующей участи в отношении своей жизни.

Кроме того, Пилат ни в коем случае не мог торговаться с толпой иудеев, кого ему отпустить: Иисуса или Варавву, да и сам торг вообще не мог иметь места: это было бы неслыханным унижением прокуратора, а значит, и самого императора, которого он представлял. Таким образом, вся эта театрализованная постановка, описанная евангелистами, все эти истерические требования казни Иисуса и помилования Вараввы, являются лишь плодами творческой фантазии Матфея, Марка, Луки, Иоанна, а также и многих прочих безвестных переписчиков Евангелий.

Судя по всему, если и состоялось осуждение и казнь Иисуса, то это могло произойти либо задолго до праздника Пасхи, либо спустя некоторое время после неё. По обычному установленному сценарию осуждения и наказания преступников.

И всё же, предположим все возможные, в соответствии с текстами канонических Евангелий, вины Иисуса.

П е р в а я в и н а И и с у с а. Он называл Себя Царём Иудейским при живом и здравствующем царе Иудейском.

За это, конечно, можно было казнить. Пилат вполне мог бы принять такое решение самостоятельно, не обращая внимания на кричащую толпу, хотя бы в угоду действующему тогда царю (императору). Но не сделал этого. Не посчитал эту вину достойной казни. Может быть, он подумал, что не в себе этот человек, не в полном здравии, заговаривается. Ну, представьте, ходит по Красной Площади в Москве (или перед Белым Домом в Вашингтоне, или перед таким же