Правила Константинопольского синода 1276 года - Мария Владимировна Корогодина

список правил Константинопольского синода в Пандектах Антиоха Черноризца восходит к той же переработке, что и Кирилло-Белозерская редакция, поскольку именно в ней среди участников синода упоминается глава Киевской митрополии – анахронизм, допущенный при переводе, как было показано А. С. Павловым.

Редактор исключил из правил Константинопольского синода лишь некоторые статьи, относящиеся к архиерейскому служению: о чтении Евангелия святителем, о причащении архиерея и о передаче монастыря в ведение епископа. Впрочем, далеко не все статьи, связанные с деятельностью архиереев, оказались исключены, так что вряд ли это свидетельствует о том, что текст редактировался там, где вопросы архиерейского служения были неактуальны. Исключены были также отдельные статьи, связанные с отправлением богослужения (возможно, казавшиеся неуместными в каноническом тексте): о службе Великой пятницы и о служении в отсутствие дьякона. Наконец, несколько вопросов, ответы на которые могли показаться сомнительными, также не вошли в редакцию Пандектов: о священнике-убийце, о поновлении священных сосудов и об удавленине.

Единственная статья редакции Пандектов, которая не повторяется ни в одном другом варианте правил, находится в самом конце текста и имеет крайне лапидарный характер: «Крещение водное, творимое по вся недели». Возможно, конец этой статьи не сохранился или она была сокращена редактором до такой степени, что потеряла смысл. Других дополнений в этой редакции нет. Очевидно, главной целью книжника было сокращение, конспективный пересказ единственного источника – Кирилло-Белозерской редакции правил Константинопольского синода.

Правила в редакции Пандектов имеют ярко выраженные диалектные особенности: замену в- на у- в предлогах и приставках: упросъ, усхочет, у градѣ [Зализняк, 2004, с. 81]; использование в- в начале слова: вдати, въ волтари [Там же, с. 91]; мену – х-/-ф-: патриарфом [Там же, с. 92]; «чоканье»: четверчая; аканье: канчивають. Не укладываясь в такие хорошо изученные диалекты, как новгородский или псковский, эти языковые особенности в целом характерны для северо-западного региона. Поскольку известен единственный список этой редакции, трудно отделить особенности языка редакции от рукописи. Однако для других текстов, входящих в рукопись ГИМ, Син. 3, эти диалектные особенности не характерны, поэтому с высокой долей вероятности можно полагать, что они принадлежат антиграфу правил, а не внесены писцом. Возможно, эти языковые особенности указывают на то, что постановления Константинопольского синода были известны в землях Великого княжества Литовского уже в XIV в., хоть и не получили в этом регионе существенного распространения. Таким образом, создание редакции Пандектов Антиоха Черноризца можно отнести к северо-западным землям и датировать временем до рубежа XIV–XV вв.

Мясниковская редакция

Единственный вариант постановлений Константинопольского синода 1276 г., который получил на Руси значительные дополнения, – Мясниковская редакция, содержащая 24 статьи. Правила Константинопольского синода входили в основной состав Мясниковской редакции Кормчей книги [Корогодина, 2017a, т. 1, с. 117–124], а также в тематические, краткие канонические сборники (к каковым относится и Мясниковская редакция Кормчей) или приписывались в виде конвоя к авторитетным Кормчим книгам, реже включались в номоканоны или канонические сборники. Благодаря популярности Кормчих и номоканонов эта редакция имеет наибольшую рукописную традицию: нам известно 27 полных списков и еще четыре рукописи с выписками.

Мясниковская редакция является ранней переработкой правил Константинопольского синода – старшие списки Кормчей Мясниковской редакции датируются 10-ми годами XV столетия. Таким образом, они современны старшим спискам Кирилло-Белозерской редакции и лишь немного младше рукописи Пандектов Антиоха Черноризца. Списки вне Кормчей Мясниковской редакции, содержащие такой же текст в 24 статьях, датируются временем не ранее конца XV в. Можно полагать, что Мясниковская редакция правил впервые появляется в одноименной Кормчей и, возможно, именно для нее была составлена[57].

Текст правил Константинопольского синода Мясниковской редакции существенно отличается от иных переработок. Здесь отсутствует дата; титульная часть восходит к русифицированному варианту Кирилло-Белозерской редакции со случайным пропуском некоторых имен византийских архиереев. Как и в других редакциях, intitulatio в Мясниковской редакции претерпело изменения, которые будут подробно рассмотрены ниже. В нее вошло только 6 вопросов и ответов, известных по греческим спискам, зато она имеет обширные дополнения русского происхождения. Мясниковская редакция следует за своим источником до 22-й статьи Кирилло-Белозерской редакции: ни одна из заключительных одиннадцати статей старшей древнерусской версии правил не вошла в Мясниковскую редакцию. Это можно объяснить фрагментированным характером того списка, который был в руках у создателей нового канонического свода. Впрочем, игнорирование последней трети текста относится к обычным редакторским приемам составителей этого сборника церковных правил. Если переработка правил Константинопольского синода формировалась непосредственно для Кормчей (что кажется наиболее вероятным), то скорее всего в антиграфе Мясниковской редакции заключительная часть постановлений была не утрачена, а просто не использована редакторами.

Всего из Кирилло-Белозерской редакции было заимствовано 16 статей, то есть примерно половина текста, причем статьи в Мясниковской редакции идут в ином порядке. Остальные 8 статей (треть от общего числа) выписаны из иного источника. Среди выбранных составителями находятся преимущественно те статьи, которые касаются архиерейской службы, совершения литургии и таинств (хотя два-три «святительских» вопроса все же опущены). Исключены вопросы, касающиеся действий простых клириков в отсутствие епископа, а также о мирянах и белом духовенстве. Возможно, Мясниковская редакция составлялась как епископская.

Можно полагать, что изначально она была подготовлена как сокращение более пространного текста Кирилло-Белозерской редакции правил Константинопольского синода. Основания для подобного предположения дают рукописи РГБ, Юдин 1 и Волок. 576, в которых сохранилась копия текста правил без дополнительных статей[58]. Здесь же находятся некоторые первоначальные чтения, характерные для Кирилло-Белозерской редакции, неудачно исправленные позднее, вероятно, при добавлении новых статей в Мясниковскую редакцию. Например, в ответе на вопрос 2 юдинский список сохраняет чтение «Подобает единою измлъвити молитвы и единому попу кръстити», которое в рукописях с дополнениями было неудачно исправлено на «Подобаеть единому попови изъмолвити, а по единоя». Несомненно, список Юдин 1 не может являться результатом позднейшего сокращения, поскольку ни один редактор не смог бы аккуратно исключить только вставные статьи. Это позволяет предполагать, что Мясниковская редакция формировалась в два этапа, причем со временем менялась концепция основной идеи правил.

Дополнения придают тексту иной смысл, адресуя его не епископам, а приходским священникам. Дополнения включены единым блоком в середину постановлений Константинопольского синода и занимают статьи 10–17 (по нумерации Мясниковской редакции). Ни одна из них не касается архиерейского служения, все говорят о мирянах: о немощных, самоубийцах, паломниках, о замене епитимьи литургиями и об оскверненных сосудах. А. С. Павлов, обративший внимание на эти статьи, полагал, что они заимствованы из «Вопрошания Кирика» [РИБ, т. 6, стб. 129]. Действительно, постановления восходят к этому русскому памятнику XII в., но непосредственным источником дополнений стал другой епитимийный текст, названный его издателем С. И. Смирновым по первым словам «Аще двоеженец» [Смирнов, 1912, с. 63–77, 349–354]. Ученый выявил несколько