Гуттаперчевый человек. Краткая история российских стрессов - Яков Моисеевич Миркин

1960-х – начала 1980-х гг., Сингапур, 1960 – 1980-е гг., Китай конца 1970-х – 2020-е гг.).

Иранская модель

Россия учится жить, как Иран. У обществ, находящихся под давлением всеобъемлющих санкций, должно быть много общего. Иран так существует десятки лет. Ему то приподнимают железный занавес, то вновь, с размаха, бросают его вниз.

Как выживает крупнейшая страна в 80 с лишним миллионов человек, когда разорваны ее связи с западным миром, а с мирами другими – можно общаться только с осторожностью или даже украдкой?

Что такое «иранская модель»? Иран живет по ней десятилетия. Она – вынужденная. Полузакрытая экономика, под тяжелейшими санкциями, с огромной ролью государства и связанных с ним окологосударственных/силовых структур, с большим теневым сектором, серым экспортом – импортом, с высокой ролью среднего и малого бизнеса (кормит население).

Коллективное поведение – в рамках жесткой, спускаемой сверху идеологии. Больше всего ориентированы на Восток, минимум отношений с Западом (санкции). У государства – крупнейшие объемы участия в собственности, ресурсах, производстве и распределении, в финансовом секторе. Государство прямо вмешивается в макроэкономические переменные (цены, курс валюты, процент и т. п.). Экономика пронизана идеологией.

Что еще? В Иране, по оценке, крупнейшие разрывы в технологиях с развитыми странами и Китаем. Его экономика – это попытка автаркии в ключевых системах страны, в т. ч. в финансовом секторе, ИТ, телекоммуникациях. Тем не менее он очень зависит от серого импорта технологий, оборудования, высокотехнологичных товаров и услуг для населения. В экономику неизбежно встроены монополии, кормления, кумовство («капитализм для своих»). Вокруг страны – развитая сеть посредников (торговых, финансовых) для обхода санкций.

Что в итоге? Высокая нестабильность, инфляция, колебания темпов роста, масса дисбалансов, время от времени – социальные шоки. То резко ввысь, то камнем вниз.

Если присмотреться ближе. Иран не свалился в «плановое хозяйство» по советскому образцу, остался рыночной экономикой. В 2012 году Иран был отключен от СВИФТ. Со второй половины 2000-х годов Иран отрезан от операций с американскими банками, долларами и международными карточными системами. Карточек «Виза» и «Мастеркард» в Иране нет. И китайских «ЮнионПэй» тоже нет. Китай частично следует санкциям, будучи крупнейшим торговым партнером США и ЕС.

В 2006–2012 годах шаг за шагом усиливались запреты на поставки нефти из Ирана, на инвестиции в Иран, на торговлю с ним, на его доступ к западным технологиям. В 2012 г. они достигли максимума. С 2015 г. санкции начали отменяться, но с 2018 г. вновь возобновлены США. С 2012 г. заморожены иранские активы, в т. ч. деньги Центрального банка Ирана, коммерческих банков, недвижимость. Взяты в «плен» личные активы тех иранцев и компаний, которые находятся под санкциями. Сумма блокированных (не только в США) активов – до 85 млрд долл., из них доступны не больше 10 млрд («Уолл-стрит Джорнэл», 2019). Большинство санкций стали международными или экстерриториальными (со стороны США).

Что может происходить, когда страну отрезают от поставок нефти, которыми она живет, от ее собственных и чужих денег (международные финансы), от технологий и закупок нового оборудования? Что, если ее валюта становится неконвертируемой? Первый ответ – длительная стагнация (что не отрицает вспышек быстрого роста экономики). В 2020 г. ВВП Ирана в сопоставимых ценах был лишь на 10 % выше уровня 2010 г. ВВП Ирана по паритету покупательной способности за это время упал на 4 %[838]. Иран на 19-м месте в мире по населению, на 23-м по ВВП по ППС (2020).

Что еще случилось? Резко сжались добыча нефти и объемы экспорта. Перед исламской революцией 1978–1979 гг. в Иране добывалось больше 6 млн баррелей нефти в день, в 2005 г. – примерно 4 млн, в 2020 г. – около 3 млн, в 2023 г. – 4 млн, при 2 – 5-кратных колебаниях физических объемов экспорта нефти в отдельные годы (Управление энергетической информации США). В 2012–2013 годах (пик санкций) стоимостной объем товарного экспорта из Ирана упал сразу на 30 % к 2010 г. В 2014–2017 годах вырос до 120 % к 2010 г. (санкции частично сняли). И снова стал падать с 2018 года (возврат санкций США) с тем, чтобы дойти в 2020 г. до 78 % от уровня 2010 г. (МВФ).

Что произошло с ценами? Гиперинфляция, почти каждый год – двузначный рост цен, до 40 с лишним процентов в особо щедрые на санкции годы. В 2020 году розничные цены в Иране в 8 с лишним раз превышали уровень 2010 года, в 2023 г. – в 24 раза[839]. В 2011 году официальный курс был 11 тысяч иранских риалов за 1 доллар США. В 2021–2023 годах – примерно 42 тыс. Процентные ставки – всегда двузначные. В 2014 году (расцвет санкций) капитализация рынка акций рухнула примерно в 3 раза. А потом, в начале 2020-х, вдруг взвилась вверх.

А как чувствуют себя иранцы? За время санкций по индексу человеческого развития (ООН) Иран передвинулся с 98-го места в мире в 2005 г. на 78-е в 2022 г., находится рядом с Мексикой и Шри-Ланкой (Программа развития ООН). Ожидаемая продолжительность жизни поднялась с 72 лет в середине 2000-х до 77+ лет в 2019 году (№ 49 в мире) (Всемирная организация здравоохранения). Динамика населения? Позавидуешь. В 2005 г. в Иране жили 69 млн чел., в 2020 г. – 84 млн, в 2023 г. – 86 млн За 15 лет санкций население выросло на 22 % (МВФ). В 2021 г. 79 % населения имели доступ в интернет (Россия – 90 %). В 2022 г. на 100 человек приходились 165 подписок на мобильную связь (Россия – 169 в 2021 г.). 89 % населения – грамотны (2022), у нас – 100 % (Всемирный банк)[840].

А что с уровнем жизни? ВВП на душу населения Ирана по паритету покупательной способности в 2005 г. – 14,9 тыс. долл., в 2011 г. – 19,3 тыс. долл., в 2012 г. упал на 12 % (санкции), в 2018 г. – 15,7 тыс. долл. (снова санкции), в 2020 г. – 15,3 тыс. долл[841]. В 2020 г. он был почти таким же, как 15 лет перед этим, место в мире – во второй сотне. В начале 2020-х – вспышка роста. Иран находится в группе развивающихся стран с доходом чуть выше среднего (Всемирный банк).

Куда же Иран сбывает свою нефть (ее доля в экспорте больше 60 %)? Ответ заранее известен – в подавляющем объеме в страны Азии. Китай – торговый партнер № 1 Ирана (до 10 % экспорта из Ирана и 25 % импорта), № 2 – ОАЭ (6 % и 14 %), далее – Индия, Турция (Всемирный банк, World Integrated Trade Solution [WITS], 2018). Так действуют санкции. Сырье от вас – милости просим, технологии вам – извините, никак. Какой-то доступ к технологиям Иран получает на Востоке, по оценке, больше всего через Китай. Доля «капитальных товаров» (оборудование и т. п.) в экспорте 1,6 %, в импорте – 33 % (Всемирный банк, WITS).

Вокруг санкций строится масса обходных конструкций. Есть свои внутренние платежные карточки (аналог нашего