Дети разведенных родителей: Между травмой и надеждой - Гельмут Фигдор
Дети разведенных родителей: Между травмой и надеждой читать книгу онлайн
Ребенок воспринимает свою семью как единое целое. Для него развод родителей – это крушение мира. Что делать, если расставание неизбежно, и как сообщить об этом детям? Какие слова найти, чтобы не ранить, и как не превратиться в злейшего врага? Исследование Венского института прикладного психоанализа подтвердило, что развод и новый брак – частые причины обращения к специалисту.
Эта книга отвечает на вопросы родителей, которые не хотят причинить боль своим детям. Ее автор Гельмут Фигдор – австрийский психотерапевт, член международной психоаналитической ассоциации. Вы узнаете, как получить первую помощь и почему нужно перестать думать за ребенка. Разберетесь в своих чувствах и чувствах вашего партнера. Поймете, какие ошибки допускаются в попытках не травмировать детскую психику. Прошлое изменить нельзя, но повлиять на будущее под силу каждому.
В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
27
Методике психоаналитически-педагогической консультации для разведенных родителей будет посвящена отдельная работа..
28
Собственно говоря, речь в данном случае должна идти не о матери и отце, а об имеющем и не имеющем родительские права (живущем отдельно) родителе. Но поскольку число отцов, имеющих родительские права, невелико, я позволю себе, из соображений удобочитаемости, и далее говорить о «матери» и «отце». Правда, следует взять в расчет, что жизненная ситуация одиноких отцов во многом отличается от ситуации, в которой находятся одинокие матери. Я вынужден пренебречь специфическими проблемами таких отцов. В описанных нами случаях их было чрезвычайно мало, почти все они жили с новой партнершей, были готовы к разводу либо начинали отношения вскоре после него. То есть для полноценного исследования недостает эмпирического материала.
29
Ср. с. 169 и далее, 273 и прежде всего 302.
30
См. о психоаналитическом концепте разрешения невротического конфликта на с. 40.
31
К аспекту невротического удовлетворения я вернусь далее.
32
Связь между детским и взрослым неврозом см. также в других экскурсах.
33
Определение понятия «объектные отношения» см. в экскурсе на с. 87.
34
Это понимание определяет эдипову фазу, см. также в главе 6.
35
Burgner, 1985; Kalter/Plunkett, 1984; Leahy, 1984; Paul, 1980; Wallerstein/Kelly, 1980; Wille, 1985.
36
Конечно, мера действительного присутствия или отсутствия объекта влияет на характер идентификации. Сравним замечания об идеализации и пренебрежении, с. 276.
37
Лапланш и Понталис характеризуют психическую травму как «событие в жизни субъекта, которое определяется по степени его интенсивности, способности/неспособности субъекта адекватно реагировать на него и по наличию длительного патогенного воздействия. Проще говоря, травма характеризуется возбуждением, выходящим за пределы толерантности субъекта и его способности психически преодолеть и переработать это возбуждение» (1967, с. 513).
Намного острее характеризует травму Анна Фрейд. Она пишет: «Прежде чем я назову событие травматическим, я спрошу себя, считаю ли я, что данное событие стало поворотным в жизни пострадавшего, что оно направило развитие его судьбы в другую сторону и оказало патогенное влияние. Или же я имею в виду травму в первоначальном значении слова, т. е. внутреннюю катастрофу, разрушение личности на основе наплыва возбуждения, которое вывело из строя функции “Я” и его способность к восприятию» (1967, с. 1843).
В названии книги («Между травмой и надеждой») понятие «травма» я употребляю в еще более общем смысле слова, чем Лапланш и Понталис – в разговорном смысле, обозначающем событие, ведущее к коренным изменениям с патогенными последствиями; говоря о непосредственно травматических реакциях на развод и о посттравматической обороне, в тексте я опираюсь на более строгую характеристику, выдвинутую Анной Фрейд: «.. вывести из строя “Я” и функции “Я” не в смысле полного уничтожения “Я” (да и возможно ли такое?). Я считаю теоретически обоснованным говорить о травме, когда разрушается уже актуальная психическая организация субъекта, и его “Я” либо развивается негативно, либо регрессирует». Несмотря на то что я в целом придерживаюсь мнения Анны Фрейд, что понятие «травма» должно ограничиться событием, я тем не менее считаю уместным характеризовать «постразводный» кризис как травматическое событие, хотя речь идет о процессе, который порой растягивается на месяцы. В контексте истории жизни ребенка это событие является ударом судьбы, исключением из правил. Этот кризис – период между собственно разводом и временем, которое занимает посттравматическая защита. Реакция на этот кризис близка непосредственной реакции на травму, и границы между ними размыты.
38
К вопросу о новом поглощении и страхе кастрации сравним экскурс на с. 107 и далее, с. 134 и далее.
39
Здесь имеется в виду надежда, что родители могут помириться. Желание, чтобы папа и мама снова были вместе, мы находим почти у всех детей, даже спустя годы после развода. Это подсознательное желание приобретает форму надежды (что отчасти объясняет сопротивление многих детей новому браку родителей).
40
Объясняясь языком психоанализа, отрицание боли, которую испытывают Петер и Роза из-за развода, правильнее охарактеризовать как изоляцию. Подсознательная корреспонденция между ожиданиями родителей и поведением детей может быть понята так же, как спонтанная идентификация с одним или другим родителем.
41
О том, какие действия защиты вынуждают детей идти на конфликт лояльности и какие последствия для их развития это влечет, я расскажу далее.
42
О реакциях на развод в зависимости от возраста и о том, существует ли более-менее подходящий, с точки зрения детей, возраст для развода, рассказано в разделе 6.3.
43
О других феноменах инфантилизации разведенных родителей речь пойдет далее (см. разделы 9.7 и 9.8).
44
К объекту постоянства; см. экскурс на с. 107 и далее.
45
Другая причина следует из психического состояния разведенных родителей, о чем мы будем говорить далее.
46
Этими вопросами подробно занимается Фтенакис (1985).
47
См. также Bedkower/Oggenfuss, 1980; Fthenakis et al., 1982, представивших в своей книге различные эмпирические исследования; Leahy, 1984; Napp-Peters, 1985; Wallerstein/Blakeslee, 1989.
48
Проблему усиливает тот факт, что многие дети – сознательно или нет – идентифицируют себя с отсутствующим папой. Сравним по этому поводу с. 139 и далее.
49
Отношение детей к фигурам из книжек с картинками, сказок или телепередач бывает очень сложным. Благодаря идентификации с героем ребенку удается установить часть своей идентификации с отцом или матерью, когда герой подчиняется правилам взрослых. В известном смысле сказочный персонаж становится для ребенка моделью интеграции собственных потребностей и родительских требований, своего рода «символическим вспомогательным Я». Наряду с этим часто возникают функции «переходного объекта» (напр., Винникотт, 1971). (Сравним также обобщающую систематическую работу Шефер о роли переходных и игровых пространств в преодолении психических конфликтов и выполнении задач развития.)
50
Недавно один отец кое-что мне объяснял, и он не одинок в своих взглядах: «Нельзя разрешать детям все. Даже если для этого есть возможности.
