Сновидения и способы ими управлять: практические наблюдения - Леон Гервей де Сен-Дени

к неизвестному. Если бы мне удалось показать, что, не считая иллюзий, вызванных случайными причинами, в остальном, ход наших сновидений управляется психологическими средствами, а не стихийными движениями в нервах мозга, то я признал бы, что эта скромная работа не окажется бесплодной.

Что теперь и нужно — так это умножить примеры, и что становиться всё труднее и труднее — так это установить порядок, в котором их следует расположить.

Первое и самое полезное различие для этого следующее:

Или сновидец, в состоянии полного здравия и в совершенно спокойной обстановке, будет сновидеть, не подвергаясь никаким ни внешним, ни внутренним ощущениям.

Или же, наоборот, внешние и внутренние физические впечатления будут изменять или прерывать естественный ход его представлений.

В первом случае, последовательность образов, разворачивающихся перед глазами его ума, должна объясняться одними только стихийными ассоциациями его представлений.

Но втором случае, будет иметь место простое видоизменение в стихийном ходе представлений и, как следствие, в сновидении (если внутренние или внешние влияния не достаточно сильны, для того чтобы изменить сразу же); или же, полное прерывание уже существующей ткани и мгновенное создание новой серии картин (если полученное ощущение достаточно сильное, чтобы привести к этому последнему результату).

Понятно, насколько было бы интересно уметь различать между работой ума, действующего по своей собственной инициативе и теми более-менее трудоёмкими разглагольствованиями, тканями, нити которых связаны с причинами часто находящимися вне нас. Но вне зависимости от того, что сон и, следовательно, сновидение, лишённое любого рода стеснений не может быть ничем иным, как мы показали, как чисто теоретическим построением, то было бы грубейшей ошибкой пытаться в качестве исходной точки взять ту, которую наиболее трудно определить.

Однако, эта линия рассуждений вывела нас на путь очень практичной классификации. Если мы просмотрим ряд наблюдений, относящихся к сновидениям, в которых ассоциации идей кажутся осуществляющимися естественно, если мы хорошо исследуем связь, которая могла бы существовать между идеями совершенно разного порядка, то мы увидим, я думаю, что связи этих ассоциаций можно будет разбить на две отличительные категории: одни происходят из закона, согласно которому некоторые воспоминания одновременно и последовательно накапливаются в нашей памяти (существует или нет между ними родство); другие принадлежат к бесчисленным семействам абстракций в самом широком смысле этого слова.

Не пытаясь объяснить, какими тайными законами устанавливаются эти сродства в хранилищах памяти, я просто покажу, как оно есть и это мне кажется таковым, и я приму эту предварительную классификацию для последующей разработки.

Переходы в сновидении, осуществляющиеся посредством ассоциаций идей, обязаны тому же закону, по которому и воспоминания располагаются хронологически в памяти.

«Мне снилось, что я сижу за столом со своей семьёй, но что у нас в гостях епископ нашей епархии и два мифологических божества, как мне кажется, Диана и Аполлон».

Это сновидение относиться к самым старым моим тетрадям, где я нахожу простое объяснение. А именно, несколькими днями ранее я был занят переводом одного отрывка из «Метаморфоз» Овидия, когда мне сказали сменить мой школьный пиджак, запачканный чернилами на более опрятную одежду, поскольку к нам на обед собирался прийти епископ нашей епархии.

II бодрствующей жизни, когда в поле моего внимания попадала одна турецкая трубка, висевшая на камине в доме у одного из моих родственников, она всегда ассоциировалась у меня с воспоминанием одного друга, убитого в Италии; и это исключительно потому, что я держал в руках эту трубку в тот день, когда неожиданно узнал из газеты, что этот человек был в числе убитых в Солферино.

Этих двух примеров уже было бы достаточно для того, чтобы определить порядок таких же простых фактов; но этот порядок фактов и есть тем, который должен предоставить нам способ вызывать и управлять нашими сновидениями, поэтому мне не кажется бесполезным уделить особое внимание его ясному изложению.

Заметим для начала, какое влияние имеют, в общем, на наши сновидения те тысячи событий, которые случаются в наших ежедневных занятиях, те предметы, на которых останавливаются наши глаза, те сцены, при которых мы присутствуем, та литература, которую мы читаем, одним словом, вся вереница воспоминаний, которые сопрягаются с привычными занятиями нашего ума. Если я размышляю, бодрствуя, об очаровательной картине Гюстава Буланже Тепидариум, если я часто рассматривал её фотографию в промежутки между ежедневными занятиями, которым была посвящена значительная часть моего времени, то я неизбежно достигал этого первого результата, а именно, что представления, присущие темам Тепидариум, с тех пор стали связанными с идеями, которые относились к темам моих занятий или моих исследований, ассоциативная связь, происходящая из хронологического порядка, следуя которому мои воспоминания были записаны в моей памяти. Таким образом, впоследствии может случиться, что если я возьму, предположим, в качестве предмета исследования некоторые изыскания о происхождении огнестрельного оружия, то один лишь вид аркебузы вызовет сразу же воспоминание одной из восхитительных купальщиц с картины Тепидариум, чего никогда не могло бы произойти по одним лишь законам аналогии. Что до второго результата, то он очевиден: если я думаю, в бодрственном состоянии, об одной из купальщиц с Тепидариум, это будет всего лишь простой мыслью, ещё более далёкой от реального видения картины, чем видение самой этой картины — от живой реальности; но, в сновидении, когда каждая мысль сопрягается с иллюзией более-менее живой реальности, купальщица, если я о ней подумаю, предстанет пред моим взором не менее реальной, на вид, чем эта старая аркебуза, лежащая на моём столе, и отныне её соседка в хранилище моих воспоминаний[113].

И медицине различают два вида воздействий на живой организм. Один, хотя и не действует прямо и мгновенно ни на какой конкретный орган, однако, со временем захватывает весь наш организм; его называют гигиеной или режимом. Другой же может привести к немедленным изменениями посредством действенных и прямых агентов; именно этот и называется собственно медикаментозным.

Итак, если мне позволят сравнить заботу о теле с заботой, которую можно оказывать уму, то я скажу так: кто хочет придать некоторое очарование своему сну и наполнить его приятными сновидениями, должен следовать гигиене или режиму, состоящему в постоянном внимании к наполнению своей памяти радостными впечатлениями, вплетёнными (и как следствие ассоциированными) в различные житейские занятия; как если бы это были великолепные статуэтки, рассеянные то тут, то там на полках библиотеки, где, например, невозможно было бы найти серьёзного Гиппократа, без того, чтобы одновременно в поле зрения не попал бы милый силуэт Гебы или Пандоры.

Что же касается активных «медикаментов» — средств немедленного вызывания в наших сновидениях приятных нам образов — то