Между нами терапия. Исследование себя и ценности бессознательного - Ирина Гиберманн

Проблема начинается не в его хаосе. А в попытке заставить его быть другим. Статичным. Последовательным. Тихим. Это ломает. Убивает мотор. Гасит сцену.

Если вы узнали себя в этом — это не маска. Это ресурс: не фальшивый, не поверхностный. Потребность — стать собой. На сцене. В моменте. В свете. А ресурс — не в стабильности. А в энергии. В импульсе. В магнетизме.

Письмо третье. Я — это то, что оживляет

Мне не нужно представляться. Ты уже меня чувствуешь. Я в воздухе, я в ритме, я в тембре слов, на которые ты оборачиваешься, даже если не знаешь почему. Я в блеске, который остаётся на внутреннем веке, когда ты закрываешь глаза.

Я несу с собой то, чего не хватает: движение. И да, я знаю, что тебя это волнует. Потому что в твоём мире всё по регламенту, по графику, по смыслу. А в моём — по жизни.

Ты говоришь: будь проще. Я отвечаю — зачем? Простое давно забыто. Люди помнят только то, что вспыхнуло, оставило след, ослепило. Я — это свет, который не стесняется своей яркости. Я не боюсь быть избытком. Я умею быть нужным именно потому, что не поддаюсь описанию. Я не инструмент. Я — импульс. Я не результат. Я — волна, которая двигает. Да, я быстро говорю. Да, я могу сбиться, отвлечься, начать новый монолог посреди старого. Но ты ведь всё равно слушаешь. Потому что в этом темпе — магия. Потому что ты не знаешь, куда свернёт моя мысль. А значит — не можешь уйти. Ты остаёшься. Значит, я живу. Всё, к чему я прикасаюсь, начинает звучать. И если я рядом — тебе уже не скучно. А если скучно — значит, ты не рядом. Я создаю пространство, где чувства не заперты в холодных категориях, а танцуют. Я вдыхаю в ситуацию либидо — не телесное, не привязанное к плоти, а влечение как энергию, как движение, как желание быть в контакте. Увидеть. Быть увиденным. Быть отражением. Быть собой — и быть живым одновременно.

В работе? Я оживляю. Даже цифры. Даже документы. Я захожу в проект, и у него появляется голос. Я выхожу на сцену — и всё становится смыслом, даже если это был просто отчет. Я не жду, когда будет легко. Я создаю лёгкость. Я не боюсь людей — я ими дышу. Я чувствую, в какой момент нужно сказать «давайте ещё раз». Я знаю, в какой момент все затаят дыхание. Потому что я не снаружи процесса — я его нервная система.

Да, я могу уставать. Я могу хотеть всё бросить. Я могу драматизировать. Но ты пойми — я всегда чувствую на максимум. Я не умею на полтона. И если я горю — ты согреваешься. Если я исчезаю — пустеет зал.

Я не хочу руководить. Я хочу, чтобы всё двигалось. Не по плану. А по живому влечению. Я не ради власти — я ради жизни. И если ты хочешь системы — спроси у кого-нибудь другого. А если ты хочешь, чтобы твоя система ожила, — зови меня.

Про деньги? Я не коплю. Я не анализирую. Я двигаю. Я знаю, когда вложить. Я знаю, как продать. Потому что я чувствую, где жизнь. Деньги любят живое. А значит — идут за мной.

Я не играю роль. Я просто выбираю, какой я сегодня. Я — не кто-то. Я — множество. Я — то, что ты не забудешь. Даже если скажешь, что всё это было слишком. А потом, один на один с тишиной, ты вспомнишь меня. Потому что я — это пауза между твоим вдохом и первым словом. Я — это энергия момента. Я — то, что невозможно воспроизвести, но невозможно забыть. Я — это то, что оживляет. И пока я здесь — всё будет звучать.

Как потребность в контроле становится источником силы

Каждый из нас по-своему держит себя в этом мире. Один — через свободу. Другой — через обаяние. Третий — через дистанцию. А кто-то — через порядок. Через правила. Через структуру, в которой можно выжить, когда всё вокруг шатается. Так живёт навязчивая часть нашей психики. Это не скука. Это не «всё усложнять». Это не боязнь отпустить. Это способ быть в реальности, где хаос воспринимается как угроза самому существованию. Где порядок — не просто форма, а защита. Не просто защита, а забота. Навязчивый не просто любит предсказуемость. Он её создает. Он просчитывает. Он контролирует не потому, что боится, а потому, что знает, сколько всего держится на его внимании. Его способность удерживать аффект внутри, собирать себя из напряжения, систематизировать происходящее — это не слабость, это не сдержанность, это функция. Он не бросается на задачу. Он анализирует, проектирует, планирует. И когда делает — делает до конца. Не на вдохновении, а на ответственности. Его агрессия — тихая. Она не рвётся наружу. Но она есть. Она настойчивая, упорная, долговременная. Она выражается не криком, а принципами. Не яростью, а стандартами. Не борьбой, а тем, что он выдерживает там, где другие ломаются. И продолжает. Даже если никто не замечает. Он видит ошибки. Свои — раньше всех. Чужие — позже, потому что сначала себя. И это делает его незаменимым: он вникает. Он умеет думать медленно. Он не ищет восторга, он ищет точности. И это даёт ему право быть гарантом. Опорой. Той частью системы, на которую можно положиться.

В профессии навязчивая структура — это не тормоз. Это система безопасности. Она удерживает процессы. Она замечает риски. Она структурирует инициативу, превращая импульсы в устойчивое действие.

В лидерстве — это не вдохновляющий харизматик. Это тот, кто уже всё продумал. Кто говорит спокойно. Кто опирается не на обещания, а на прогноз. Кто готов не понравиться, но сделать так, чтобы было сделано.

Да, ему тяжело принимать перемены. Ему трудно быть гибким. Ему почти невозможно сказать «потом». Но именно в этом и ресурс: он тот, кто держит темп, пока остальные сдаются. Тот, кто пишет инструкции, чтобы никто не потерялся. Тот, кто замечает сбой — и чинит его, прежде чем кто-то поймёт,