Отель «Война»: Что происходит с психикой людей в военное время - Арлин Одергон

находимся ли в привилегированном положении или в униженном. Первая часть книги показывает, как наше стремление к справедливости используется для нагнетания конфликта. Как можно спровоцировать вражду между людьми, апеллируя к их преданности и ответственности. Вместе с тем чувство ответственности используется и для пресечения конфликтов. В этом состоит задача Международных трибуналов, комиссий правды и примирения, так называемых процессов люстрации в бывших социалистических странах, организованных дискуссий по поводу сложных вопросов личной и коллективной ответственности и т. д. Изучение проблем личной и коллективной ответственности необходимо для того, чтобы понять, как мы участвуем в воспроизведении конфликта и как можем перестать это делать.

Часть II

Террор и нерушимый дух

Государственные тактики террора и акты «терроризма» разрабатываются с учетом нашей индивидуальной и коллективной психологии. Неустойчивые политические режимы, правящие только за счет насилия и устрашения, основывают свои жестокие методы управления на государственном терроре и репрессиях. В части II внимание сосредоточено главным образом на государственных тактиках террора: умышленном провоцировании напряженности с целью сломить сопротивление недовольных граждан, дегуманизации, демонизации, притуплении чувствительности, психологическом узаконивании насилия, пытках, репрессиях, преследовании лидеров, дезинформации и стремлении уязвить душу общества. Мы исследуем, как психологию используют для того, чтобы любой ценой подавить человеческий дух, и как дух этому сопротивляется.

Часть III

Травма: исторический кошмар

Для разжигания конфликтов активно используется историческая память о нанесенных обидах. Людьми можно манипулировать до тех пор, пока они не осознают, что их травматический опыт превратился в устойчивый психологический комплекс. Мы рассмотрим динамику индивидуальных и коллективных травматических переживаний и то, как она влияет на международное взаимодействие. Травматический комплекс выражается не только в острых воспоминаниях о пережитых жертвах – неблагоприятным симптомом становится также безразличие перед лицом жестокости, и это, в свою очередь, составляет социально-психологическую предпосылку политического насилия. Психическая травма представляет собой опасное общественное явление, и, чтобы двигаться вперед, необходимо вплести личный и коллективный опыт травматических событий в общеисторический контекст. Мы анализируем, как травматические события воспроизводятся в памяти отдельных людей и сообществ, в частности, как раскручиваются циклы мести и как ради ее осуществления каждый раз пересматривается история. Если травматическая история остается нерассказанной, она, как ненайденная братская могила, не находит своего завершения.

Часть IV

Боевой клич – измененные состояния сознания во время войны

Во время трагических событий войны люди чувствуют себя вовлеченными в мифическую битву. Отдельные личности и целые общества сталкиваются с лишениями и смертью, оказываются вырванными из привычной жизни. После войны те, кто выжил, иногда чувствуют неспособность или нежелание вернуться к мирной жизни. В напряженной военной атмосфере люди порой испытывают духовный подъем, пьянящее ощущение востребованности и осмысленности своего бытия. Человеку присуще стремление выйти за пределы обыденного: в поисках смысла жизни мы обращаемся к религии, духовным практикам, искусству, науке. Самые возвышенные качества человеческой природы – потребность в обретении смысла жизни и причастности к бесконечному, преданность и желание почувствовать себя частью великого целого – тоже используются для пробуждения в нас жестокости. Пока этого не поймем, мы не сможем сознательно и творчески сопротивляться манипуляциям.

Часть V

Процесс осознанности в горячих точках

Еще одним глубинным свойством человеческой природы является стремление к критическому самосознанию. Но и это стремление, если оно недостаточно развито, может использоваться для разжигания ненависти. На протяжении всей истории основным способом взаимодействия была власть одних людей над другими. В конфликтных ситуациях люди часто сводят дело к доминированию одной идеи над другой внутри самих себя. Между тем всегда есть возможность возвыситься над этой примитивной схемой. Мы попытаемся разобраться в том, что люди подразумевают под сознательностью и каким образом восприятие конфликта и отношение к нему определяется общим мировоззрением. Рассмотрев пример создания карт, вспомнив основы теории систем, теории хаоса, теории сложности и нелинейности, мы попытаемся понять, как осознание может проявиться в горячих точках и помочь нам в критическом осмыслении ситуации. Если смотреть на вещи оптимистично, то человечество находится в начале долгого пути: вместо того чтобы пассивно привыкать к разрушительным конфликтам, наблюдать за ними или участвовать в них, оно может научиться в полной мере использовать свои возможности.

Часть I

Справедливость и круги истории

Глава 1

Во имя справедливости

Стремление к справедливости дает нам мужество жить… и нести смерть другим. Вера в справедливость придает смысл нашей борьбе за свободу… и оправдывает террор и господство над другими. Чувство справедливости и ответственности можно использовать для разжигания вооруженных конфликтов, и понимание этого необходимо для того, чтобы этих конфликтов избежать.

Золотая жила справедливости

Несправедливость вызывает у нас гнев, мы жаждем справедливости – и эта страсть течет по нашим венам и только и ждет искры, чтобы разгореться. Самая страшная жестокость легко может быть оправдана стремлением к возмездию. Ответом на нечестное отношение может быть или молчание, или ярость. Кажется, что эта горючая смесь взорвется под давлением. Но слишком часто кто-то сознательно поджигает ее.

В 1930-х годах, чувствуя себя несправедливо униженными после поражения в Первой мировой войне, немцы сплотились вокруг идеи о том, что они – высшая раса. Им хотелось гордиться собой. Гитлер убедил их систематически осуществлять геноцид, уверяя: вновь стать могущественной нацией возможно, и такой путь справедлив и оправдан. При этом евреи, коммунисты, гомосексуалы и цыгане были объявлены предателями, ответственными за все настоящие и прошлые унижения. В Германии пожилые люди рассказывали мне: в момент прихода Гитлера к власти они были еще маленькими, однако помнят ощущение наступившей справедливости и радости в обществе.

Во время кровопролитий в Хорватии, Боснии и Косове люди совершали ужаснейшие преступления и говорили, что справедливость на их стороне. Для того чтобы возбудить ярость по поводу исторических обид, использовались специальные термины, и таким образом создавалась лингвистическая и эмоциональная подоплека для новых витков насилия. Сербский националист Воислав Шешель, лидер Сербской радикальной партии, желая освежить память о хорватском ультранационалистическом движении усташей времен Второй мировой войны, начал использовать слово «четник» для обозначения сербского националистического движения. Четники воевали против режима усташей. Усташи же были ответственны за резню сербов, евреев и цыган. В ходе войны в бывшей Югославии в 1990-х годах хорватов стали называть усташами, а сербов четниками. А мусульман иногда называли «турками», по аналогии с захватчиками XIV века. Одного слова оказалось достаточно, чтобы превратить страшное насилие в подвиг в борьбе за освобождение и справедливость.

В феврале 2003 года Воислав Шешель был обвинен по восьми пунктам в преступлениях против человечности и по шести в нарушениях военного права[10]. Даже несмотря на это в конце 2003 года, пока он был в гаагской тюрьме, Радикальная партия получила на парламентских выборах 82 места – больше, чем любая другая партия в Сербии. Временный председатель Радикальной партии Тонисия Никдик сказала: «Мы добыли эту победу для Воислава Шешеля и других гаагских обвиняемых, а также для граждан Сербии, которых уже достаточно унижали»[11].

В Руанде в 1994 году гражданское население племени хуту всего за три месяца вырезало примерно 750 000 тутси и умеренных хуту, объясняя это тем, что их племя когда-то несправедливо притесняли. Ученые спорят об историческом значении категорий «хуту» и «тутси», но большинство согласно с тем, что в доколониальное время эти две группы этнически не были четко разделены. У них был один язык и одинаковые религиозные обряды. Разделение произошло по социальным, экономическим и политическим признакам. Хуту и тутси заключали между собой браки, а представитель племени хуту, приобретший крупный рогатый скот, мог считаться тутси. У тутси (около 14 % населения) было больше власти, они занимали руководящие должности и выращивали скот, в то время как хуту, составлявшие примерно 85 %, в основном были земледельцами. Представители третьей, маленькой группы – тва, или батва, – считались коренными жителями Руанды и составляли около 1 % населения. Это племя жило в лесу, занималось охотой, собирательством и гончарным делом. По некоторым данным, около 30 % тва тоже были убиты во время геноцида 1994 года[12].

Когда в Руанду приехали миссионеры, они заметили, что тутси находятся в привилегированном положении. И за несколько последующих десятилетий