Внутри мужчины. Откровенные истории о любви, отношениях, браке, изменах и женщинах - Тамрико Шоли

вами будущего, а мы — нет. Просто в один момент я понял, что есть две дороги: одна и вторая. Первая ведет в никуда, точнее в то же самое. По ней мы с женой пройдем бессмысленный путь без секса, без любви, без понимания. Путь в муть, одним словом. И вторая дорога: немного нервов, немного боли, но потом' можно начать все сначала. Этот вариант давал шанс на то, что будет лучше, чем есть. Когда мужчина это осознает, он уходит.

— А как же борьба за любовь?

— Я боролся почти два года. Делать это вечно мне не хотелось. И никому не советую.

— И после принятия этого решения не было никаких сомнений? Не хотелось пойти на попятную?

— Меня страшно бесит этот вопрос, потому что мне его задают почти все женщины. Отвечаю: не было, — смуглое лицо Влада немного побагровело от раздражения. — Это такие слова, которыми не бросаются. Сказал — значит делай. Я просто подошел и предложил развестись. И, знаешь, самое обидное, что она даже не заплакала. Если бы она прослезилась, то я, наверное, усомнился бы в своем решении. Это бы дало мне понять, что я для нее что-то значу. Она просто сказала: «Хорошо, давай».

— И она не спросила почему? Не спросила, может ли она что-то сделать, чтобы спасти брак? — я очень старомодна:

я не ухожу по- английски и не расплакавшись возле открытой двери. С чувствами, пусть даже прошлыми, нужно расставаться с уважением.

— Мы с ней так и не поговорили об этом. А это очень важно, когда тебя слушают, — Влад полностью открылся, протягивая на ладони все свои искренние воспоминания и мысли. Это было очень ценно: приятно осознавать, что для кого-то искренность по- прежнему в тренде. — Знаешь, а я ведь незадолго до развода даже начал пить. Я всегда любил встретиться с друзьями, накатить, но при этом никогда не выкидывал никаких пьяных фокусов. А тут началось. Я устраивал ей дикие скандалы, а наутро был отвратителен сам себе, потому что это не мой стиль и не мой жизненный путь. Но ужас был не в этом, а в том, что она меня по этому поводу никогда не ругала. И это еще больше бесило меня. Мои пьянки были очень дурацким способом крикнуть ей: «Эй, дорогая, обрати на меня внимание!» — но она не реагировала. Понимаешь, о чем я?

Я понимала.

Алкоголь и наркотики — это такой нелепый ход сказать людям или кому-то конкретно, что тебе очень плохо.

Ведь счастливые не наблюдают не только часов, но и цен в отделе спиртных напитков и за барной стойкой ночных клубов.

Нужно, чтобы обязательно кто-то был рядом.

— Что планируешь делать дальше?

— Жить. Буду искать новую любовь. Мне плохо без женщины, я хочу семью. На что мне тратить деньги? На пиво? Это все суета. Я хочу жить ради любимого человека.

— А как же пожить для себя? Насладиться свободой?

— Что за ересь, Тамрико? Наслаждаться жизнью гораздо лучше вдвоем. Вот я только что съел замечательные колбаски. Если бы я ел их один, это были бы просто вкусные сосиски, а я, наблюдая твою довольную улыбку, считаю их просто божественными.

— Мужчина-мечта, — я подмигнула Владу и почувствовала теплоту внутри себя, где-то в области сердца.

Нам принесли счет.

— Так, давай ты прекратишь вот это ковыряние в сумке. Выключи весь этот феминизм, — Влад с юмористической укоризной посмотрел на меня, когда я попыталась достать кошелек.

— Это — не феминизм, это — уважение.

— Я оценил твое уважение, а теперь пойдем на поводу у моего мужского шовинизма, ок?

— Гуд.

Когда мы вышли на улицу, асфальт был совершенно мокрым, а небо — черным. Похоже, только что прошел дождь.

— Я вызову тебе такси и поеду с тобой в этой же машине. Хочу удостовериться, что ты нормально и безопасно добралась.

— Но ведь тебе же абсолютно в другую сторону?

— Это абсолютно не имеет значения.

Я улыбнулась Владу и посмотрела в небо: он непременно, обязательно встретит женщину, которой заслуживает.

Глава 12

Досье

Имя/Олег

Возраст / 30 лет

Профессия / водитель, строитель

Семейное положение / женат, воспитывает сына

Материальное положение / все еще впереди

Жилищные условия / снимает однокомнатную квартиру

Жизненное кредо / «Нужно всегда иметь мужество смириться с ситуацией»

Дополнительные бонусы / любовь в сердце

Бандит

Последние два года зима в городе психовала, как шизофреник со стажем. Она то кидалась в нас тоннами снега, то резко таяла и погружала в ледяную камеру. Пройти даже пару метров от автобусной остановки к дому было настоящей пыткой. Люди стонали от холода, и так — несколько недель подряд.

Я забыла, как пахнет свежая улица, слоняясь от одной стены к другой. Редкие встречи с друзьями, ночной бар на выходных… И вдруг среди этого холода я села в такси к Олегу.

— Едем, — сказала я, захлопывая за собой дверь. — Едем, — улыбнулся парень и выкинул в приоткрытое окно сигарету.

В машине было темно и призрачно, но уютно. Старые мягкие сиденья, иконка и детское фото перед лобовым стеклом. Не хватало только абажура с бахромой у нас над головами — для полного ощущения дома.

— Это ваш сын? — я кивнула в сторону фотокарточки.

— Да, — похоже, что водитель был не из разговорчивых. Я спрятала руки в пальто и отвернулась к окну. Снежинки были огромными. Я чувствовала себя игрушкой в стеклянном шаре, который заливается бумажным снегом, если его перевернуть. Фонари вдоль дороги светили тускло, но это было очень кстати.

— Вам холодно?

— Есть немного. На улице минус сто двадцать градусов.

Водитель рассмеялся и включил печку.

— Сейчас будет теплее. А зима… зима должна быть холодной. Я люблю зиму.

— Почему? — я посмотрела в глаза водителю.

Опыт подсказывал: сейчас на свет ночных фонарей всплывут интересные подробности личной мужской жизни.

— Такая же точно была зима, когда я сел в тюрьму.

Я осторожно потянулась к ручке двери, полная решимости выскочить на обочину дороги, если понадобится. Не каждый день едешь в темной машине с парнем, у которого за спиной решетка.

Перед моими глазами замелькали воспоминания. Я росла в городе, который был до краев наполнен преступниками. Однажды наш балкон перепутали с балконом какого-то криминального элемента, после чего он был разрисован следами от пуль. У моего папы тоже был пистолет, я знала, где он лежит,