Символическая жизнь. Том 1. Тавистокские лекции - Карл Густав Юнг

шок, когда столкнетесь с фрагментарной личностью, полностью расколотой. Здесь получится общаться всего с одним фрагментом личности зараз, как с осколками стекла. Цельность личности уже не ощущается. А при истерии вы обыкновенно думаете – эх, вот бы избавиться от этого умопомрачения или от этого сомнамбулизма, тогда вернулась бы цельная личность. Но при шизофрении наблюдается глубокая диссоциация личности; фрагменты больше не могут собраться вместе.

[Вопрос]

225 Существуют ли некие строгие психологические понятия, при помощи которых это различие может быть проявлено?

[К. Г. Юнг]

226 Встречаются так называемые пограничные случаи, когда еще возможно собрать осколки воедино, если получится восстановить утраченное содержание. Вот случай из моей практики. Одну даму дважды помещали в лечебницу для душевнобольных с типичным шизофреническим приступом. Когда ее привели ко мне, ей уже стало лучше, но она все еще галлюцинировала. Я счел, что можно попробовать добраться до отколовшихся частей личности. Я начал подробно рассказывать ей о переживаниях, которые выпали ей в лечебнице; мы обсудили все голоса, которые она слышала, и все заблуждения, и я объяснил ей каждый факт, дабы она смогла увязать все это в общую картину в своем сознании. Я разъяснил, что это за бессознательные содержания всплывали у нее в ходе приступов; поскольку она была человеком образованным, я давал ей книги для чтения, дабы она пополняла запас знаний, главным образом мифологических, с помощью которых сама сумела бы объединить свою личность. Разрывы, конечно, еще имелись, и всякий раз, когда впоследствии у нее начиналась новая волна распада, я просил ее попытаться воспроизвести в рисунках конкретную ситуацию, чтобы получить общую картину, которая объективировала бы ее состояние. Она так и делала. У меня накопилось немало выполненных ее рукой рисунков, которые неизменно помогали ей, когда она чувствовала, что опять распадается на части. Так продолжалось около двенадцати лет, и у нее больше не было приступов, которые потребовали бы помещения в лечебницу. Ей всегда удавалось справляться с приступами, объективируя их содержание. Еще она рассказала мне, что после каждого нового рисунка бралась за книги и читала раздел, посвященный описанию таких проявлений, чтобы осознать свою связь с человечеством, с набором человеческих знаний, с коллективным сознанием, – и ей становилось лучше. Она уверяла, что чувствует себя приспособленной и избавилась от гнета коллективного бессознательного.

227 Сами понимаете, далеко не все случаи столь благополучны, а шизофрения в принципе не поддается лечению. Порой, при крайне удачном стечении обстоятельств, личность удается воссоединить. Но я не люблю этим заниматься, потому что это жутко трудная и муторная работа.

Лекция четвертая

[Председатель (доктор Эмануэль Миллер)]

228 Не буду отнимать время у профессора Юнга, просто признаюсь, что искренне рад возможности председательствовать на заседании сегодня вечером. Увы, я нахожусь в невыгодном положении, поскольку вынужденно пропустил предыдущие лекции и поэтому не знаю, в какие глубины бессознательного уже успел погрузить всех остальных профессор Юнг. Полагаю, сегодня он продолжит рассказывать нам о своем методе анализа сновидений.

[К. Г. Юнг]

229 Истолкование «большого» сна, подобного рассмотренному вчера, не будет исчерпывающим, если останется в пределах личностных представлений. Такие сновидения содержат архетипические образы, и это прямое указание на тот факт, что психологическая ситуация сновидца выходит за пределы личностного слоя бессознательного. Теперь это уже не только частное дело, теперь мы оказываемся в поле общечеловеческих проблем. Символ, о котором говорилось ранее, служит тому подтверждением. Данный символ отсылает к героическому мифу, а последующая привязка к местоположению лечебницы Святого Иакова также отражает некий общий интерес.

230 Способность проникаться общей точкой зрения обладает значительной терапевтической силой. Современная терапия не слишком хорошо о том осведомлена, а вот древние медики отлично знали, что возвышение индивидуальной болезни до более высокого и безличного уровня сулит целебный эффект. В Древнем Египте, например, если кого-либо кусала змея, немедленно звали жреца-лекаря, а тот приносил из храмовой библиотеки папирус с изложением мифа о боге Ра и его матери Исиде и зачитывал текст. Исида сотворила ядовитого змея и спрятала того в песке, а бог Ра наступил на него и был укушен, после чего страдал от жуткой боли и едва не умер. Его спасло вмешательство других богов, которые настояли на том, чтобы Исида прочла заклинание, извлекающее яд из тела[101]. Предполагалось, что пациент под впечатлением от услышанного сумеет исцелиться. Нам с вами это кажется совершенно невозможным. Мы не в состоянии вообразить, будто от чтения вслух сказок братьев Гримм можно вылечиться от тифозной лихорадки или воспаления легких. Но нужно помнить о воздействии современной рациональной психологии: чтобы понять эффект исцеления, необходимо принять во внимание психологию древних египтян, которая сильно отличалась от нашей. С другой стороны, египтяне тоже были людьми, как и мы, и даже сегодня порой случаются чудеса, когда простое утешение, сочувствие или иное сострадание лечит – или, по крайней мере, облегчает течение болезни. Ровно так же обстояло дело у древних людей, более примитивных в своем развитии и обладавших более архаической психикой.

231 На Востоке практическая терапия во многом строится на принципе превращения личного исцеления в общественно значимую ситуацию, да и в древнегреческой медицине тоже применялся этот метод. Разумеется, нужно, чтобы коллективный образ в своем применении совпадал с частным психологическим состоянием пациента. Миф и легенда возникают из архетипического материала, констеллируемого болезнью, а психологическое следствие состоит в том, чтобы раскрыть пациенту общечеловеческое значение конкретной ситуации. Скажем, укус змеи – это архетипическая ситуация, она встречается в виде мотива в изрядном числе преданий старины. Если архетипическую ситуацию, подразумевающую болезнь, удается выразить верно, то пациент выздоравливает. В отсутствие же верного выражения индивидуум предоставлен сам себе и сражается с хворью в одиночку, лишенный общности с миром. Если показать, что в этой схватке он не одинок, что это не личная, а общая болезнь (ей даже боги подвержены), то он попадает в компанию других людей и богов, и осознание этого факта исцеляет. Современная духовная терапия опирается на тот же прием: боль и страдание уподобляются мукам Христовым, тем самым принося утешение. Индивидуум возвышается над своим жалким одиночеством и как будто перенимает великую героическую судьбу, важную для всего мироздания (страдает и гибнет, как бог). Когда древнему египтянину сообщали, что он повторяет участь Ра, бога солнца, то любой простой человек оказывался вровень с фараоном, сыном и проводником воли божества, то есть обычный человек сам как бы становился богом, из-за чего обильно выплескивалась психическая энергия, благодаря чему и происходило возвышение