Богини: тайны женской божественной сущности - Джозеф Кэмпбелл

сидит на нем, поскольку он ей служит. Такое представление о Богине было очень популярно в Египте.

Однажды Осирис провел ночь с Небетхет, по ошибке приняв ее за Исиду. Такое невнимание к мелочам всегда плохо заканчивается в подобного рода историях, и в результате его брат Сет, супруг Небетхет, решил ему отомстить. Для этого он изготовил красивый, богато отделанный саркофаг, подходящий по размеру Осирису. Однажды вечером на пышном празднестве Сет показывает этот саркофаг и говорит: «Тот, кому подойдет этот саркофаг, может забрать его себе».

Рис. 59. Осирис стоит между Исидой и Небетхет (барельеф, Египет эпохи правления Птолемеев, II в. до н. э.)

И тут все стали его примерять на себя, как дамы примеряли туфельку в сказке о Золушке. Едва Осирис улегся в этот гроб, на праздник ворвались семьдесят два сообщника Сета, захлопнули крышку гроба, запечатали его и швырнули в Нил. Так и пришел конец Осирису.

Поскольку в Месопотамии традиционно считалось, что жена должна спуститься за мужем в подземный мир, чтобы спасти его, Исида следует за Осирисом. Саркофаг с его телом плывет вниз по Нилу, и его выбрасывает на берег в Сирии (там, где сейчас находится Ливан). Рядом с саркофагом вырастает прекрасное дерево эрика,[85] скрыв его под собой.

Рис. 60. Осирис под деревом эрика (барельеф, Египет периода правления Птолемеев, I в. до н. э.)

Царь сирийского города решил неподалеку построить себе дворец. Когда он спустился к реке, чарующий аромат этого дерева так покорил его, что он решил срубить его и сделать из него самую главную колонну в жилом зале своего дворца (рис. 61). А в это время жена как раз родила ему сына.

Исида проделала долгий путь. У богов очень развита интуиция, поэтому она приходит именно туда, где река выбросила Осириса на берег. Она нанимается няней к новорожденному сыну правителя, во дворце которого в одной из колонн находился саркофаг с телом Осириса. И по вечерам она совершает небольшой ритуал: она кладет младенца в очаг, чтобы подарить ему вечную жизнь и сжечь в нем все смертное, а сама превращается в ласточку и летает вокруг колонны, горестно чирикая.

Однажды вечером мать малыша приходит и видит своего ребенка в очаге, вокруг него летает ласточка, а няни нигде не видно. Она издает душераздирающий крик, тем самым разрушив заклятье Исиды, так что приходится спасать малыша от огня.

Рис. 61. Столб Джед (барельеф, Египет эпохи правления Птолемеев, I в. до н. э.)

Тогда ласточка превращается в Исиду и говорит, что из ее супруга сделали колонну и что она хочет забрать его домой.

И вот Исида забирает эту колонну, грузит ее на лодку, которая отплывает домой. Там она открывает саркофаг, ложится на тело мужа, в результате чего происходит зачатие и рождается сын Осириса Гор. Это очень важный момент всей истории – Гор, сын Осириса, был зачат, когда его отец был мертв. Исида ужасно боится Сета, занявшего трон брата, поэтому она остается в дельте Нила и в страшных муках рожает там сына Гора.[86]

Солнечный бог Амон-Ра и бог Луны Тот, указывающий путь мертвым, были единственными, кто помогал ей в родах. Исида – это один из главных прообразов Мадонны в христианской традиции; здесь тоже присутствует мотив рождения ребенка без отца. Этот привычный мотив будет прослеживаться и дальше в фольклоре и эпических сказаниях.

Тем временем Небетхет тоже родила от Осириса сына с головой шакала, а назвали его Анубис.

Рис. 62. Исида и Гор на папирусных болотах (барельеф, Египет эпохи правления Птолемеев, I в. до н. э.)

Однажды Сет отправился охотиться на кабана – вот он снова, наш хтонический друг-кабан, с клыками, обращенными к земле, воплощение смерти и воскрешения. Преследуя кабана в зарослях папируса, Сет обнаружил там Исиду с малышом Гором и тело Осириса. Он разорвал тело Осириса на пятнадцать кусков и расшвырял их по всем сторонам света.

И снова Исиде пришлось отправляться на поиски. На этот раз к ней присоединились Небетхет и маленький Анубис, мальчик с головой шакала, который стал вынюхивать, где же разбросаны куски тела Осириса. Они нашли четырнадцать кусков, но пятнадцатый – его гениталии – проглотила рыба. Так умерший Осирис стал ассоциироваться с удобрением египетской земли, которое происходит всякий раз, когда разливается Нил. Когда Исида собрала все части тела Осириса, она забальзамировала тело.

Это был обряд воскрешения, возвращения к жизни. Когда египетские жрецы бальзамировали тела умерших, они надевали маску Анубиса и воспроизводили все события этого мифа.[87] В странствиях и ритуалах умершего именовали Осирис N («Осирис Джонс», например), а целью этих ритуалов было отправить Осириса Джонса к настоящему Осирису, чтобы тот признал в нем божественность, присущую и ему самому.

И вот Гор отправился сразиться с Сетом, чтобы отомстить за смерть своего отца, и в этом сражении потерял глаз. Поэтому Глаз Гора рассматривается в качестве жертвы, которая позволила Осирису воскреснуть и даровала ему бессмертие, и тогда Осирис стал судьей мертвых. Усопший фараон отождествлялся с Осирисом в подземном царстве, а живой фараон ассоциировался с Гором.

Когда люди умирали, их бальзамировали, точно так же, как и Осириса, и затем Анубис провожал их к весам, на одну чашу которых укладывали сердце умершего, а на другую – перышко (рис. 63). Перо символизирует духовность, а сердце – символ физического мира. Если сердце человека не тяжелее пера, то он считался достойным духовного бессмертия. Если же нет, то демон-аллигатор пожирал этого человека. Перышко на вершине колонны, которая поддерживает эти весы, принадлежит богине Ма-Ат, которая олицетворяет единство Космоса и его упорядоченность, те правила и законы, которые управляют Вселенной.

Рис. 63. Взвешивание сердца умершего (папирус, Новое Царство, Египет, 1317–1301 гг. до н. э.)

Рис. 64. Ма-Ат (раскрашенный барельеф, Египет эпохи Птолемеев, I в. до н. э.)

Рис. 65. Артемида (бронзовая скульптура, античная Греция, 330–320 гг. до н. э.)

Глава 5

Богини и боги греческого пантеона[88]

Число Богини

Боги – это метафоры, открытые трансцендентному переживанию. Я понимаю под мифологическим кодом следующее: и богов, и людей нужно рассматривать именно как метафоры. Это их поэтическое понимание, в том смысле, который Гёте вложил в уста