Умеренность. Путь к свободе, мудрости и величию - Райан Холидей

Леонардо да Винчи из раза в раз не мог закончить свои картины. Стив Джобс — до того как его уволили из Apple — застрял на выпуске персонального компьютера Macintosh.

Биограф писателя Ральфа Эллисона говорит о перфекционизме, настолько «забившем артерии» этого человека, что однажды он написал сорок набросков синопсиса — краткого изложения — одной из своих книг. Этим произведением он жил и дышал десятилетиями, и на такой текст у него не могло уйти больше сорока минут. Трагическим результатом явилось то, что писатель так и не опубликовал продолжение своего шедевра «Человек-невидимка», хотя и исписал полуметровую стопку бесполезных страниц.

Что это было? Скромность? Одержимость исправлением огрехов? Нет, это успокоительные оправдания того, что часто является своего рода нарциссизмом и навязчивой идеей. Мы убеждены, что всех настолько сильно волнует наша деятельность, что мы застреваем на доведении ее до совершенства. Это — озабоченность чужим мнением о нас, но мы предпочитаем называть это самодисциплиной.

Как говорится, если написать слово «перфекционизм» другим способом, то получится «паралич».

Если человек одержим стремлением к совершенству, он перестает видеть лес за деревьями. Но сильнее всего можно промахнуться, если вообще не стрелять. То, что вы не показываете свою работу, слишком боитесь выпустить ее из рук, страшитесь попробовать, — это неудача по определению. Причина этого здесь не имеет значения: могут быть виновны прокрастинация или перфекционизм, но результат все равно один — вы не сделали дело.

Стоики напоминают: нельзя перестать стремиться, даже если нет шанса достигнуть идеала. Если вы не пытаетесь, потому что сомневаетесь в победе или не уверены, что это понравится всем, то для этого тоже есть название — трусость.

Чтобы сражаться, мы должны быть достаточно храбрыми. Чтобы попробовать. Взять слово. Выйти на арену, даже если вполне можем проиграть. Мы должны быть достаточно сильными, чтобы сделать и это тоже.

Марте Грэм повезло: у нее были сотрудники, способные при необходимости подтолкнуть ее, помочь спастись от эксцессов строгой самодисциплины. Когда она оказалась в ловушке с «Церемониями», вмешался музыкальный директор Луис Хорст: «Нельзя всегда творить на одном уровне. После Пятой симфонии была Шестая, но без Шестой у нас не было бы Седьмой. Невозможно знать, что ждет впереди. Переходы так же важны, как и достижения».

Идеальное — враг не только хорошего, но и всего последующего. Если вы застряли, то ваш потенциал тоже застрял. Вот почему завершение — это само по себе достижение, необходимый акт ментальной дисциплины, обязанный состояться.

Конечно, вам захочется и дальше возиться, отлаживать, прокручивать проблемы в уме. Но нужно уметь остановиться и сказать: все закончено. Если не получается сделать это самостоятельно, если у вас проблемы с завершающим шагом, если вы знаете, что можете пасть жертвой перфекционизма, — достаточно ли у вас самодисциплины, чтобы найти партнеров, способных ограничить вас и противостоять вам?

Марта, безусловно, была достаточно успешна, и ее могли окружить льстецы и подпевалы. Но она не допустила этого. Она понимала: чтобы добиться отличных результатов, необходимо сдерживающее влияние — умные консультанты и покровители, которым можно доверять. Какими бы великими ни были Ральф Эллисон и Леонардо, как бы они ни владели своим талантом, с этим у них были проблемы.

Танцовщица Агнес де Милль, работавшая с Мартой и ставшая ее биографом, писала об их музыкальном директоре Луисе Хорсте:

Он был тем человеком, тем единственным человеком, кто мог дисциплинировать Марту, чтобы она доводила до финала свои творения, придавала им форму и готовила к исполнению. Тут он был весьма практичен. Предоставляя ей свободу действий в течение недель или даже месяцев, он наконец говорил «стоп» и требовал решений, которые Марта в своих истерических смятениях не всегда хотела принимать. И танец в результате оказывался завершенным. Не всегда совершенным, но завершенным.

Агнес писала, что благодаря Луису всегда было первое представление.

Мы знаем: без первого представления у нас никогда не будет шанса приблизиться к той идеальной асимптоте, к которой мы все стремимся.

Начните с трудного

Немного цитат и крылатых выражений, трактуемых еще более ошибочно, чем слова французского писателя Никола де Шамфора: «Человек должен каждое утро глотать жабу, если желает быть уверенным, что до конца дня не найдет ничего еще более отвратительного»[125].

Идею в сокращенном виде часто приписывают Марку Твену[126]. Смысл ее в том, что если съесть лягушку[127] в начале дня, то почти невозможно, что дальше день станет хуже. Толкование этой идеи, более простое для восприятия, поэт и пацифист Уильям Стаффорд выразил в правиле на каждый день: «Начните с трудного».

Не откладывайте. Не говорите себе, что сначала необходимо размяться. Что сначала вы разберетесь с другими делами, и вот тогда…

Нет. Сделайте это сейчас.

Начните с этого.

Это называется определением приоритетов.

Покончите с этим.

Это называется заботой о себе.

Помните, что Тони Моррисон вставала до рассвета не для того, чтобы тратить время лично на себя. Ее утро было и не для чтения новостей, и не для складывания белья. Короткое временное окно Моррисон использовала, чтобы писать. Ловила день, пока другие не пошевелились.

Это было нелегко. Нередко ей не хотелось писать. Но, не отлынивая и тихо перелистывая страницы при утреннем свете, она не только приближалась к цели стать выдающейся писательницей, но и уделяла время себе в ином смысле. Теперь весь последующий день был ее премией. Занимаясь (трудным) делом, она заботилась о себе. Она рачительно использовала утро — «съедала жабу», — и оставшееся до ночи время превращалось в бонус. Все прочее было легче битвы, которую она уже выиграла.

Как утро является частью суток, так и сутки являются частью жизни. Прокрастинация в любое время дня и ночи, у молодых или старых, откладывание на потом — игра для проигравших.

По словам Сенеки, единственное, что объединяет всех дураков, — они всегда готовятся к жизни[128]. Они говорят себе, что им просто «нужно сначала разобраться», что они просто «еще не чувствуют», что они доберутся до этого позже…

И что же выходит?

Да ровно ничего.

Они никогда не добираются. И мы, кстати, тоже.

Вам нужно быть умнее, дисциплинированнее.

«Я непрестанно повторяю, — сказал Монтень, — все, что вы можете сделать в другой день, можно сделать сейчас»[129].

«Тот, кто откладывает час правильной жизни, — писал Гораций, — подобен крестьянину, который ждет, пока протечет река, прежде чем перейти ее»[130].

Если перефразировать стоиков: вы могли стать хорошим сегодня. Но вы отложили это на завтра.

Откладывать —