Заблуждения толпы. Почему люди коллективно сходят с ума - Уильям Дж. Бернстайн

явно указывало на дату апокалипсиса: сумма римских цифр имени архиепископа (VVILLIaM LaVD) равнялась 1667 году [63].

Человек совсем иных убеждений, Исаак Ньютон тоже уделял немало времени и сил толкованию апокалиптического Писания (после его кончины все статьи были изданы в томе под общим названием «Размышления о пророчествах Даниила и Откровения Святого Иоанна»), но мудро воздерживался от предсказания даты Второго пришествия139.

Быть может, известнее всего оказалось вычисление, проделанное проповедником по имени Генри Арчер, который в 1642 году опубликовал трактат «Личное правление Христа на Земле»: на пятидесяти восьми страницах объяснялось, что растоптанный зверь из видения Даниила символизирует четыре монархии – ассирийскую / вавилонскую, мидийскую / персидскую, греческую и римскую. Грядущая Пятая монархия будет монархией Христовой (отсюда и название пуританского движения). По подсчетам Арчера, Второе пришествие должно произойти либо в 1666-м, либо в 1700 году. Такая схема вполне укладывалась в традицию протестантского богословия; сам Лютер трактовал четвертую монархию из книги Даниила и библейского зверя как олицетворение папства140.

Многие пятые монархисты активно участвовали в гражданской войне, подвизались в парламенте и оставались заметными фигурами при протекторате Кромвеля. Они воспринимали себя как пассивных зрителей неминуемого возвращения Христа; в ходе гражданской войны среди них более всего отличился Томас Харрисон (Гаррисон), дослужившийся до чина генерал-майора, выказавший немалое мужество и талант военачальника член парламента и сторонник социальных реформ.

Большинство пятых монархистов подобно Харрисону ратовало за изменения посредством законных мер, но незначительное меньшинство, ярким представителем которого являлся неистовый проповедник Кристофер Фик, призывало общественность к насильственной революции, которая приведет к власти милленаристскую теократию «святых», элиту благочестия, то есть их самих141.

Все начиналось хорошо для пятых монархистов, воевавших в «армии нового образца» и подобно опять-таки Харрисону достигших командных постов: в 1648 году Кромвель разогнал парламент Охвостья, но позднее не выказал ни желания, ни охоты принять политические и теологические требования радикальных пуритан. Краткий союз распался. Пятые монархисты достигли пределов своего могущества в недолговечном «голом парламенте» 1653 года. С его роспуском и последующим учреждением диктаторского протектората отношения между Кромвелем и пятыми монархистами неуклонно ухудшались. Кромвель периодически сажал в тюрьму многих пятых монархистов, в том числе Харрисона, но в целом он, как правило, проявлял осторожность в общении с былыми союзниками и никого из них не казнил за милленаристские убеждения. Например, в 1654 году Харрисон, кандидат в новый парламент протектората сразу от восьми различных округов, составил петицию, в которой содержался призыв к восстановлению «состояния полной свободы». Кромвель выступил против, заключил Харрисона под стражу – а затем через несколько дней отпустил, мягко укорив за безрассудство142.

По словам историка П. Г. Роджерса, Кромвель относился к пятым монархистам «как к непослушным, заблудшим детям, которых наказывают против воли, но которых не держат в заточении ни дня дольше необходимого»143.

С реставрацией Карла II в апреле 1660 года удача окончательно отвернулась от «людей пятой монархии». Новый король воспринимал их с предубеждением и намеревался мстить. Особого внимания удостоился Харрисон, который ранее охранял заключенного в тюрьму Карла I, а позже играл заметную роль на суде, приговорившем низвергнутого монарха к смертной казни. Спустя полгода состоялся суд короны над Харрисоном и его соратниками-цареубийцами, среди которых были и другие пятые монархисты. Большинство осудили на смерть, Харрисон пошел на плаху первым, и ему поведали, что его «доставят на телеге к месту казни; там повесят за шею, потом еще живого снимут, извлекут внутренности из тела, далее, на глазах так же живого, сожгут их на костре, после чего отсекут голову, а тело четвертуют и избавятся от него по усмотрению Его величества»144.

Мемуарист Сэмюел Пипс, который присутствовал и на обезглавливании Карла I, записал 13 октября145 :

«…я отправился на Чаринг-Кросс, на казнь генерал-майора Гаррисона; его должны были повесить и четвертовать; когда толпе продемонстрировали его голову и сердце, он улыбался во весь рот – как и любой бы на его месте. При виде головы казненного толпа издала радостный вопль» [64].

В этом случае король повелел провезти голову и четвертованные останки Харрисона по всему городу. Двумя днями позже Пипс присутствовал на казни другого видного пятого монархиста, Джона Кэрью146 , которого «повесили и четвертовали на Чаринг-Кросс; но его тело, по милости небес, выставлять не стали» [65].

На протяжении нескольких лет действовала небольшая группа пятых монархистов во главе с бондарем Томасом Веннером, пребывавшая в убеждении, будто народная поддержка их усилий достаточно велика для того, чтобы спровоцировать Второе пришествие посредством вооруженного восстания. Более рассудительные пуритане вроде Харрисона считали Веннера радикалом, и он оправдал это мнение в апреле 1657 года, когда был раскрыт спланированный им заговор.

Продемонстрировав привычную терпимость, Оливер Кромвель просто заточил Веннера и его соратников в лондонском Тауэре; после смерти Кромвеля его сын Ричард выпустил несостоявшихся заговорщиков на свободу менее чем через два года заключения. После реставрации Карла II и казни Харрисона и других пятых монархистов, причастных к убийству Карла I, группа Веннера решила, что настала пора действовать. В декабре 1660 года один из пьяных сообщников Веннера похвастался некоему человеку по имени Холл, что ему предстоит «славное дельце» (речь шла о Втором пришествии). Когда Холл уточнил, что имеется в виду, ему ответили: «Мы стащим Карла с его трона… ведь править должны святые». Холл незамедлительно сообщил об этой похвальбе властям, затем удостоился чести быть принятым королем, и тот повелел арестовать всех пятерых недавно освобожденных пятых монархистов.

Веннер и его группа приблизительно из пятидесяти соратников сумели избежать ареста и приступили к исполнению своего замысла в ночь на 6 января 1661 года (дату выбирали так, чтобы городская стража напилась на пирушке Двенадцатой ночи [66]). Заговорщики ворвались в собор Святого Павла, оставив снаружи дозорного, который тут же застрелил случайного прохожего, – тот на вопрос, кому он верен, признался в лояльности короне. Тем самым заговор был раскрыт, прискорбно малочисленные силы Веннера погнали по лондонским улицам «обученные банды», как называли тогда городское ополчение, к которым позже присоединились королевские солдаты. Целых три дня люди Веннера, значительно уступавшие численностью противнику, вели все более отчаянные и жестокие бои в городе.

В дневниковой записи от 10 января Сэмюел Пипс лаконично писал:

«Эти фанатики, которые ускользнули от всех обученных банд на своем пути и обратили в бегство королевскую гвардию, убили почти двадцать человек, дважды прорывались через ворота Сити средь бела дня, когда весь город был при оружии, – причем числом их всего не более 31 человека. А мы верили (потому что видели их едва ли не всюду, и в Сити, и в Хайгейте два или три